Семь мужчин одной женщины
Шрифт:
– Что с вами?
Подняв на нее глаза, Агнес ответила:
– Ничего. Просто, когда я затевала свое путешествие, то даже не представляла, насколько тяжело мне будет в такие мгновения. Я предполагала, что кто-то из них уже умер, но не думала, что мне будет так тяжело, когда будут приходить уведомления об их смерти. Ты держишь белый безликий листок бумаги и понимаешь, что за этим листком прячется целая жизнь человека, который был тебе дорог и близок. Прости меня, я знаю, что ты проголодалась, но я не смогу есть, я подожду тебя в сквере.
– Я не голодна, – солгала Васса, ей не хотелось оставлять Агнес одну. – Давайте поймаем такси.
Через час они вышли из такси, и Васса увидела перед собой большое кладбище. Агнес прошла через центральные ворота и направилась искать могилу, указанную на карте, которая
– Не могла бы ты подождать меня в такси? Мне нужно побыть наедине.
– А с вами все будет хорошо?
– Не беспокойся, если что, я позвоню, – ответила Агнес и показала на свой мобильный телефон.
Васса разочарованно вздохнула и пошла к выходу. Проходя мимо памятников и скульптур, она останавливалась и всматривалась в надписи на надгробьях и считала количество прожитых лет умерших людей. Некоторые скульптуры были такими красивыми, что она останавливалась и подолгу разглядывала их. Вдруг сзади она услышала шаги и, обернувшись, увидела настигающую ее Агнес. Вид у нее был скорее обиженный, чем расстроенный. Раньше таких эмоций Васса за ней не замечала.
– Вы так быстро?!
– Как удивительно посмеялась надо мной судьба! Когда-то я приехала сюда в поисках вдохновения, меня окружали прекрасные и талантливые люди, а я выбрала порочного эгоиста, да еще и страстно влюбилась в него.
– Вы про Риккардо Росси?
– Я жутко проголодалась, недалеко отсюда есть приличный ресторанчик, там и поговорим, – сказала Агнес и решительно пошла к такси.
Они подъехали к ресторану и расположились за столиком на открытой террасе, с нее открывался прекрасный вид на долину.
Агнес сказала:
– Здесь подают великолепное ризотто с белым трюфелем, конечно, он немного уступает нашему черному перигорскому трюфелю, но тоже совсем не плох.
– Верю вам на слово, – ответила Васса и улыбнулась.
Агнес сделала заказ, и официант сразу принес холодные напитки. Васса посмотрела вниз на долину и произнесла:
– Думаю, вы были здесь с Риккардо? Поэтому мы здесь?
– С каждым днем, дорогая, вы открываетесь мне с новой стороны. Я смело добавляю к своему списку еще одну черту вашего характера – проницательность.
Девушка улыбнулась и спросила:
– Я оказалась права?
– Когда я жила в России, Виктор читал мне русскую сказку о Василисе Премудрой. Увидев вас в первый раз, я подумала, что именно это имя больше всего подходит вам. Надеюсь, я не обидела вас таким сравнением?
– Нет, ничуть, – усмехнулась Васса, – тем более что моя мама так и хотела меня назвать, но отец сказал, что это банально, и поэтому они сошлись на том, чтобы назвать меня Васса.
– Удивительно! Значит, я отгадала ваше настоящее имя? – и Агнес рассмеялась от всей души.
– Так я права? Вы были здесь с Риккардо? – снова повторила Васса.
Услышав вопрос, Агнес перестала смеяться, лицо ее как-то сразу помрачнело и осунулось. Она сделала пару глотков воды и глубоко вздохнула.
– Если вам неприятно об этом вспоминать, то не надо. Я думала, вы хотите рассказать, я прошу прощения, – деликатно произнесла Васса.
– О нет, не стоит извиняться, мне необходимо тебе все рассказать. Признаюсь тебе честно, в этот раз мне будет нелегко, но я должна. Перед тем как решиться на эту поездку, я поняла, что хочу освободиться от груза своего прошлого, который лежит на мне тяжелой ношей. Ты даже себе не представляешь, как мне стало легче оттого, что я прошла уже большую часть пути.
Официант принес остальной заказ, и женщины приступили к ужину.
После ужина Агнес предложила пройтись к уединенной беседке, которая располагалась недалеко от ресторана. Беседка была
– Примерно через год после того, как мы расстались со Штефаном, я приехала учиться в Миланскую школу искусств. К тому времени я уже неплохо рисовала, но мне не хватало академического образования. Меня направили в уже сформированную группу, вместе со мной там было двенадцать человек. Все в группе увлекались реализмом, и лишь одну меня привлекало современное искусство, я хотела рисовать абстракции. Мой куратор сказала, что я плохо чувствую цвет, и нашла мне учителя, который недавно начал подрабатывать подготовкой учеников. Она предупредила меня, что у него есть одна слабость – женщины. Но если я не перейду черту между профессиональными и личными отношениями, все будет отлично. Я спросила ее, почему именно он, а она засмеялась и воскликнула: «Потому что он лучший!». Его звали Риккардо Росси, но все называли его Кадо, так он и подписывал свои работы. Это был великолепнейший художник, он был не просто талантливым, он был гением. У него была теория, которой он придерживался в написании своих полотен: у каждой эмоции есть свой цвет, каждый человек состоит из разных проявлений эмоций, а значит, у него индивидуальная цветовая палитра.
– И когда вы с ним встретились? – спросила Васса.
– Через день я взяла его адрес и пошла к нему в мастерскую. Я пришла в большую студию, которая располагалась на втором этаже над керамической мастерской его брата. Меня встретил молодой человек, француз, которого звали Жером. Как я поняла позже, он был единственным учеником. Он сказал, что мастер занят и мне нужно немного подождать. Сев на стул в углу комнаты, я стала наблюдать за действиями Жерома – он медленно смешивал краски разных цветов и очищал палитры. Комнату, в которой мы сидели, от мастерской отделяла бархатная занавеска, и все, что происходило за ней, было нам прекрасно слышно. Поэтому, когда я услышала оттуда стоны и восклицания, то сразу догадалась, чем был занят учитель. Мне стало настолько не по себе, что я не могла усидеть там ни минуты. Спустившись вниз, я стала ходить по внутреннему дворику и осматриваться. Ко мне спустился Жером, и мы разговорились. Оказывается, он приехал за мастером сразу после персональной выставки Кадо в Париже, которая прошла две недели назад, но кроме работы подмастерья он ничего пока не делал. Он искренне удивился, когда я сказала, что буду у него учиться, видимо, его смутил мой возраст. Через полчаса окно на втором этаже открылось, и из него выглянул мужчина лет сорока. Он окликнул Жерома и сразу скрылся в комнате, а молодой художник поспешил наверх. Вскоре со второго этажа спустилась молодая женщина и, поправив прическу и одежду, села на велосипед и уехала. Я поднялась наверх и зашла в мастерскую. Увидев меня в первый раз, он обошел вокруг меня, потом попросил встать около окна и не двигаться, затем за четверть часа нарисовал цветовую абстракцию. Это было сочетание красного и синего цветов и их оттенков. Потом, вручив ее мне, он пояснил, что видит меня такой. Картина с первого взгляда поразила меня своей выразительностью, все последующие годы она висела в моем кабинете, вдохновляя меня на новые творческие проекты. Недавно, узнав имя автора, мне предложили продать ее за сто тысяч евро.
– Ничего себе! – воскликнула Васса.
Агнес усмехнулась и после небольшой паузы продолжила:
– Ему тогда было около сорока пяти лет, жгучий брюнет с карими глазами, выдающимися скулами, на висках проступала первая седина. Несмотря на свою профессию, он был крепкого телосложения, с чувственным ртом и белоснежными зубами. Это был страстный человек с неистощимой энергией, казалось, он никогда не уставал. Ни одна женщина не могла устоять перед его напором, и поэтому о нем шла дурная слава сердцееда и развратника. Все женщины об этом знали, но все равно бросались в его объятия. Порой мне казалось, он обладал таинственным магнетизмом, и уйти женщине от него по собственному желанию было невозможно. Когда они надоедали ему, он прогонял их, и тогда их страсть и влечение превращались в злобу и ненависть. Многие женщины преследовали его и пытались возобновить с ним отношения, но он к тому времени перегорал и переходил к новой пассии.