Семь мужей Эвелин Хьюго
Шрифт:
– Видишь, Гарри? – сказала я. – Селия Сент-Джеймс все испортит.
Утро, когда мы приступили к репетициям «Маленьких женщин», началось с того, что Дон подал мне завтрак в постель. Половину грейпфрута и зажженную сигарету. Я сочла жест в высшей степени романтическим, потому что именно этого и хотела.
– Удачи тебе сегодня, милая, – пожелал он, когда, уже одевшись, направился к двери. – Уверен, ты покажешь Селии Сент-Джеймс, что значит быть настоящей актрисой.
Я улыбнулась, пожелала ему хорошего
Когда я вышла, наша служанка Пола прибиралась в спальне и как раз поднимала с покрывала окурок. Вообще-то я оставила его на подносе, но он, должно быть, скатился.
Порядок, аккуратность и чистота в доме – это не по моей части. Одежда, в которой я была накануне вечером, валялась на полу, шлепанцы лежали на туалетном столике, полотенце – в раковине.
Пола была создана для такой работы и ко мне относилась без особого почтения. Мы обе это понимали.
– Ты можешь заняться этим позже? – сказала я. – Ужасно жаль, но я жутко спешу.
Она вежливо улыбнулась и вышла.
Вообще-то я не спешила, а просто хотела одеться не на глазах у служанки. Не хватало только, чтобы она увидела темно-багровый и уже желтеющий синяк у меня на ребрах.
Когда я сказала, что, похоже, сломала ребро, Дон покачал головой.
– Нет, милая, нет. Ты в порядке? – Он спросил таким участливым тоном, словно накануне меня толкнул кто-то другой.
– Думаю, в порядке, – ответила я, как последняя дурочка.
Плохо было то, что синяк никак не проходил.
Секундой позже дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Пола.
– Извините, миссис Адлер, я совсем забыла…
– Ради бога, Пола! – запаниковала я. – Я просила вас выйти!
Служанка молча повернулась и вышла. Больше всего меня раздражало, что если она собиралась продать какую-то историю, то почему не эту? Почему она не рассказала миру, что Дон Адлер бьет жену? Почему вылила грязь на меня?
Через два часа я была на съемочной площадке «Маленьких женщин». Звуковой павильон превратился в домик в Новой Англии с заснеженными окнами.
Мы с Руби уже объединились в борьбе с Селией Сент-Джеймс, чтобы не позволить ей украсть у нас успех, даже несмотря на то что любая актриса, играющая Бет, способна заставить публику достать носовые платки.
Нельзя говорить актрисе, что, мол, прилив все лодки поднимает [15] . С нами это не работает.
Но уже в первый день репетиций, пока мы с Руби пили кофе в перерыве, стало ясно, что Селия Сент-Джеймс понятия не имеет, как мы все ее ненавидим.
– Господи, – сказала она, подходя к нам с Руби. – Мне так страшно.
15
Прилив все лодки поднимает (англ. rising tide lifts all boats) – высказывание, ошибочно приписываемое Дж. Ф. Кеннеди.
На ней были серые брюки и бледно-розовый свитерок с короткими рукавами. Самое обычное, ничем не примечательное лицо. Большие и круглые бледно-голубые глаза под длинными ресницами, губы бантиком и длинные волосы цвета спелой земляники. Она была идеальна в своей простоте.
Я обладала той красотой, превзойти которую, как знали все женщины, невозможно. Что касается мужчин, то они знали, что никогда не посмеют приблизиться к такой женщине, как я.
Руби воплощала элегантность и шик. Руби была холодна и безмятежна.
С Селией все было иначе. Глядя на нее, каждый чувствовал, что если разыграет карты наилучшим образом, то может удержать ее в руках и даже жениться на ней.
Мы с Руби прекрасно понимали, как опасна и сильна эта ее мнимая доступность.
Селия поджарила кусочек хлеба, намазала его арахисовым маслом и откусила кусочек.
– И чего же ты боишься? – поинтересовалась Руби.
– Не представляю, что мне нужно делать! – призналась Селия.
– Перестань, ты же не думаешь, что мы вот так легко возьмем и поверим во всю эту ерунду, – сказала я.
Она посмотрела на меня. И сделала это так, что я испытала странное ощущение, будто раньше никто и не смотрел на меня по-настоящему. Даже Дон.
– Ты меня обижаешь.
Мне стало немножко не по себе. Но показывать это я не собиралась.
– У меня и в мыслях не было тебя обидеть.
– Именно этого ты и добивалась, – сказала Селия. – По-моему, ты немного циник.
Руби, моя ненадежная подруга, сделала вид, будто ее зовет администратор, и ушла.
– Мне просто трудно поверить, что женщина, которой весь город сулит номинацию в следующем году, сомневается в своих способностях сыграть Бет Марш. Во всей картине эта роль самая трогательная.
– Если так, если ты в этом уверена, то почему не взяла ее сама? – спросила Селия.
– Я старовата для нее. Но все равно спасибо.
Селия улыбнулась, и я поняла, что сыграла ей на руку.
Вот с того момента Селия Сент-Джеймс и начала мне нравиться.
– Давай с этого завтра и продолжим, – говорит Эвелин. Солнце давно село. Оглянувшись, я замечаю разбросанные по всей комнате остатки завтрака, ланча и обеда.
– О’кей.
– Кстати, – добавляет она, когда я уже встаю. – Мой агент по рекламе получил сегодня имейл от вашего редактора. Просит о фото для обложки на июньский номер.
– О… – Фрэнки уже несколько раз пыталась со мной связаться, и я знаю, что должна позвонить ей, ввести в курс дела. Просто я не уверена, каким будет мой следующий шаг.
– Я так понимаю, что ты не рассказала им о плане.
– Еще нет. – Я убираю в сумку лэптоп. Мне неприятна проскользнувшая в ответе нотка застенчивости.
– Хорошо, – говорит Эвелин. – Не собираюсь тебя судить, если тебя это беспокоит. Видит бог, я не поборница правды.
Я смеюсь.
– Ты сделаешь то, что нужно сделать.