Семь неудач Леди Удачи
Шрифт:
— Знаешь, я бы могла поверить, что ты страдаешь амнезией, — скрестив руки на груди, Хлоя оперлась спиной о стену, — если бы Сабрина не видела тебя на похоронах Габриеля Агреста. И если бы я не заметила это, — блондинка кивнула головой в сторону фото-мишени.
Увы. Отнекиваться было бесполезно.
Осознавая, что ложь не прошла, Маринетт опустила голову. О том, что она жива знали как минимум Хлоя и Сабрина. Быть может, больше они не успели никому об этом сообщить, и бывшей героине удастся уговорить Буржуа, оставить все как есть? Недаром же Хлоя явилась лично? Но только
Вцепившись руками в подол футболки, чтобы унять дрожь, Маринетт неуверенно прошептала:
— З-зачем ты пришла?
— Не думаешь, что пора бы воскреснуть? — Хлоя окинула взглядом крохотную комнатенку. Неужто, все это время Дюпен-Чен жила в таких ужасных условиях? Здесь развернуться негде было, не то чтобы присесть. У Буржуа даже шкаф в несколько раз больше этой крохотной квартирки! Блондинка стиснула зубы. Пусть в школьные времена они с Маринетт не очень-то и ладили, но героиня, избавившая Париж от Бражника, не заслуживала подобного.
— Мне нельзя воскресать, — и вновь шепот. Если раньше Хлоя не могла подумать, что Маринетт — это Ледибаг, из-за ее неуклюжести, то сейчас контраст был еще больше. Дюпен-Чен походила на загнанную в угол мышь. Ее голова была опущена так низко, что челка скрывала лицо. Хрупкие плечи тряслись, а на левом предплечье виднелся белый продолговатый рубец, который остался от попавшей туда пули.
Вчера Маринетт была не такой. Куда, черт возьми, делась бойкая официантка, уложившая на лопатки троих мужиков? Неужели то, что к ней обратились по настоящему имени, настолько сильно пугало ее?
Но ведь бояться-то уже нечего!
— Габриель Агрест мертв, — блондинка неуверенно переступила с ноги на ногу. Напускная надменность уступила место искреннему беспокойству, которое Буржуа все же неловко пыталась скрыть. — Он больше не сможет причинить тебе вреда.
Маринетт испуганно посмотрела на Хлою. Ее зрачки расширились и в них можно было прочесть вопрос: «Откуда она знает?».
Дочь мэра мысленно хлопнула себя по лбу. Она не хотела раскрывать, что знает о том, кто носил маску Ледибаг, ведь это могло повлечь за собой множество вопросов. А как ответить, откуда ей стала известна эта информация, не выдавая секретов Адриана, Хлоя не знала. Девушка считала, что Агрест и Дюпен-Чен сами должны разобраться со всеми своими личностями. Ее же долг — только вернуть бывшую одноклассницу.
— Предсмертная записка, — ответ нашелся сам собой. — Перед тем, как пустить себе пулю в лоб, Габриель решил исповедаться.
Хлоя думала, что эти слова успокоят Маринетт. Ее враг сам признался в том, что натравил на нее бандитов, а значит, никаких проблем быть не должно. По крайней мере, это бы упростило повторное следствие и позволило бы ей избежать ответственности за проживание по поддельным документам!
Однако эффект от сказанного вышел прямо противоположным.
Брюнетка закусила губу, обхватила себя руками и медленно осела на кровать.
Но что плохого в том, что Габриель признался в содеянном?
Буржуа, боясь испортить все еще больше, нервно сглотнула. Не так, совсем не так она собиралась вернуть Дюпен-Чен Адриану.
— Как много он написал? — Маринетт посмотрела на Хлою одновременно с отчаянием и надеждой. Буржуа понимала, что от ее ответа зависело то, успокоится брюнетка или же вновь подвергнется панике.
— Не знаю, — соврала дочь мэра, а после, увидев, как Дюпен-Чен вновь опускает голову, выпалила: — Почти совсем ничего!
Боже, почему Хлоя не пошла учиться на психолога? Она совершенно не представляла, как себя вести с Маринетт. Вчера Дюпен-Чен показалась ей смелой, храброй, готовой противостоять любой несправедливости. Совсем как раньше, когда для нее не было разницы: новая акума или нападки самой Буржуа. По этой причине, заявившись к ней, Хлоя сначала даже пыталась делать вид, будто бы этих семи лет и не было. Кто же знал, что прошлое оставило настолько тяжелый отпечаток в душе бывшей героини Парижа? Кто знал, что своим появлением дочь мэра растеребит старые раны?
Черт возьми, впервые мадемуазель Буржуа так сильно сожалела о необдуманности своих действий!
— Ад… Адриан знает? — этот вопрос был задан так тихо, что Хлое с трудом удалось его разобрать.
Несколько минут блондинке потребовалось, чтобы набраться смелости произнести столь же тихое «Да».
***
Всего одно это слово разрушило хрупкий мир Маринетт. Все эти чертовы семь лет, акума их побери, она влачила существование под именем Эммы Ли для того лишь, чтобы Адриан Агрест никогда не узнал о злодеяниях отца. И что теперь? Все зря? Ее жертва оказалась напрасной, так как Габриель Агрест не выдержал угрызений совести и прострелил себе голову? Неужели так трудно было забрать эту тайну с собой в могилу?!
Маринетт взвыла, вцепившись руками в собственные волосы.
А ведь если он решил исповедаться в предсмертной записке, то, получалось, что и застрелился он из-за тяжести своих грехов?
— Его смерть — это моя вина, — в отчаянии пропищала бывшая героиня.
Буржуа, чертыхнувшись, села на кровать рядом с Маринетт и обняла ее с такой нежностью, с какой когда-то давно ее обнимала мать.
— Что за чушь ты несешь, Дюпен-Чен? — вопросила Хлоя, заботливо гладя ее по спине. — Ты ни в чем не виновата.
Маринетт отрицательно помотала головой. Если бы она тогда не сняла перед Габриелем маску, ему некому было бы мстить. Он бы не натравил на нее убийц и не винил бы себя в ее смерти. Какая-то часть сознания понимала абсурдность этих мыслей, но под властью эмоций обычно логика дремлет.
— Я ус-стала, — бывшая героиня положила голову на плечо Хлое. Из ее глаз потекли сдерживаемые на протяжении нескольких лет слезы. — Поч-чему эт-то все происходит со мной?
— Тише, Маринетт, успокойся, — Буржуа ласково гладила брюнетку по волосам. Интересно, за то, что она нашла Дюпен-Чен, Адриан простит Хлое то, что ей удалось довести Ледибаг до слез?