Семь плюс семь
Шрифт:
Видит, сержант тянет руку.
— Я, господин полковник, всегда рад стараться.
— И на здоровье.
Подошел сержант к дому, дернул колокольчик.
— Что угодно?
— Сообщить грустную новость.
— Какую новость?
— Ваш муж погиб как герой!
— Ой! Ой! — И Марот бух в обморок.
Сержант подошел к крану, намочил полотенце, приложил Марот ко лбу, она и очнулась.
— Здравствуйте, сударь. А вы кто такой? И что вам угодно?
— Да вы что? Неужто не узнаете?
—
— Да то, что муж у вас погиб как герой!
— Ах, он такой-сякой! Это он-то герой? Ну постой! — Марот побагровела от злости, схватила палку, отдубасила сержанта и выставила его за дверь.
Сержант вернулся к полковнику.
— Ну и как? — спросил полковник.
— Она мне не поверила и поколотила, — доложил сержант.
— Значит, не хватило обходительности… Да и откуда она у тебя, у простого сержанта? А вы, капитан, не хотите ли постараться?
— Как прикажете, господин полковник.
Подошел капитан к дому, дернул колокольчик.
— Кто там?
— Капитан. Пришел с известием.
— Каким таким известием?
Капитан испугался хозяйкиной палки и сказал только первую букву.
— Ваш муж п…
— Простудился? Перетрудился? Проворовался?
— Нет, п — омер! Пал в бою как герой!
— Ой! Ой! — И бух в обморок.
Капитан намочил полотенце, привел Марот в чувство, она ему и говорит:
— Здравствуйте, сударь. Что вам угодно?
— Тьфу ты, черт! Вы, что, уже позабыли?
— Что позабыла?
— Я вас только что известил, что ваш муж п…
— Подрался? Проигрался? Попался?
— Нет, погиб как герой.
— Сейчас разберусь и с тобой! — Марот схватила палку и ну колошматить капитана. Он бежать.
Явился к полковнику, докладывает:
— Она и мне не поверила, тоже поколотила.
— Значит, и вам характера не хватило? Ну, раз такое дело, придется идти самому.
Подошел полковник к дому, дернул колокольчик.
— Сударь… Чем могу служить?
— Скажу сразу: я полковник. Упадете в обморок, дам подзатыльник. Будете драться, посажу в карцер. Ваш муж погиб!
На этот раз Марот «ой» не кричала, в обморок не падала, даже за палку не взялась, переоделась в черное платье и отправилась по соседям рассказывать о своем несчастье.
Между тем в той же самой деревне жил один господин, давно постаревший, давно разбогатевший и давно овдовевший. Ему, тоже казалось, что он страдает от одиночества. И вот однажды он говорит Марот:
— Оба мы с вами горемыки. А вдвоем и горевать веселее.
У вас беда и у меня нужда…
— Что-то я не понимаю.
— Я, конечно, не знаю, как сказать, но у нас могла бы быть семья…
— А почему бы и нет?
— Так давайте поженимся?
— С удовольствием.
В следующее
Только собрались войти, подходит к ним человек и спрашивает невесту:
— Ты что же, не узнаешь меня?
— Нет, сударь. Кто вы такой?
— Посмотри хорошенько, я же твой с…
Он тоже выговорил только первую букву.
— Сородич? Сосед?
— Нет!
— Свекор? Свояк?
— Не совсем так.
— Судья? Кто ж ты, эдакий сундук?
— Окстись, я родной твой супруг.
Марот пригляделась повнимательнее: и впрямь — родной муж! Его не убили, его полонили, теперь отпустили.
— Ты же видишь, живой. Идем-ка домой!
— Я обижен судьбой! С этой свадьбой второй разорился вконец, — возопил тут вдовец, — разослал приглашения, заказал обед!
— Дело поправимое, — сказал муж. — Отобедаем все вместе.
Так они и сделали. Но Марот была недовольна.
Вот оно значит как, подумала она. Мужики меж собой столковались. Моего мнения не спросили. Моими желаниями не поинтересовались. Им одним, что ли, позволено своевольничать? То он себе жил, то в могилу полез, то вдруг взял да воскрес, и все без спросу! Больше так не будет! С сегодняшнего дня я сама себе голова! Что захочу, то и буду делать!
С этого дня Марот стала все делать наоборот.
Старые сказочники уверяют, будто переменилась она не враз, а постепенно, ворча да привередничая. Ну, мне-то откуда об этом знать? Я знаком с нею не был.
Так или иначе, но с того самого дня она только и делала, что словами, делами и даже мыслями перечила своему муженьку. Он говорил белое, она — черное. Он — черное, в ответ слышал — белое. Он утверждал — красное, она — зеленое. А скажет он — голубой, думаете, она ответит — желтый или розовый? Оранжевый — вот, что она скажет. Всегда все поперек.
Ладно бы о пустяках спорила, а то ведь и в самом главном не уступала! Он просит тушеного, подает печеное. Он — мяса, она — рыбу. Просит рубашку, она сапоги швыряет. Ему бы винца, она водой угощает.
В один прекрасный день он не выдержал. Проснулся рано утром и говорит:
— Спи, спи! А мне вставать пора.
Марот немедленно выскочила из постели.
— Чего вскочила? Ложись-ка опять!
Марот стала платье надевать быстро-быстро.
— Посиди, а я пойду погулять.
Он — за дверь, она — за ним. Так друг за другом и дошли они до Зияющей Бездны. До той самой Бездны, черной, беззвездной, у которой дно искать бесполезно, потому что она бесу любезна: в ней серный смрад тех подземных врат, что ведут прямо в ад.