Семь пятниц Фарисея Савла
Шрифт:
ЛАЗАРЬ. Они уповают на то же, на что и ты – на Бога.
САВЛ. Они поклоняются Иисусу Назарянину, а мое упование – Бог Израиля!
ЛАЗАРЬ. А что, если Бог для того и открылся Израилю, чтобы Израиль открыл его всем?
САВЛ. Но тогда уже не будет Израиля! Израиль – это избрание! Нет избранности – нет Израиля! Вы хотите, чтобы Израиль растворился в народах, распялся в них? Чтобы весь мир стал Израилем, а Израиля бы не стало? Да, вы этого хотите, но я этого не хочу!!
ЛАЗАРЬ. (Подумав). Избранность – это хорошо, Савл, это – очень хорошо. Ты прав: без этого нет вообще ничего хорошего. Но есть нечто лучшее, чем избрание: есть помазание.
САВЛ. Помазание?! Уж не помазание ли живого тела к погребению?!
ЛАЗАРЬ. Мария не просто помазала Иисуса к погребению: она помазала его на царство.
МАРИЯ. Но драгоценное миро от тела Учителя текло по моим пальцам вместе с моими слезами! Любящий, помазывая любимого, помазывает и свою душу в нардовое благоухание! Я помазала и себя, и я – царица!
ЛАЗАРЬ. Савлу странны твои речи, Мария. Я скажу тебе иначе, Савл: есть царство, на которое помазывают не миром и не елеем, а огнем.
САВЛ. О чем ты?
ЛАЗАРЬ. Есть огонь в слове – в имени всякой вещи.
Слово зажигает в твоем уме образ. Огонь имени освещает твой ум, и ты видишь то, что назвал. Но не всегда верно. Ты говоришь «Димон», и видишь убийцу, желавшего твоей смерти. Но имя обманывает тебя!
Видение: Димон.
ДИМОН. Привет тебе, Савл, брат мой!
САВЛ. (В испуге). Димон, ты видишь меня?!
ДИМОН. Конечно, я же умер. Среди живых мало таких, как ты, но мертвые все зрячи.
САВЛ. Ты мертв, но можешь говорить с живым?!
ДИМОН. Только с таким, как ты. Прости, что я проклял тебя тогда, Савл: я был слеп.
САВЛ. Почему ты не убил меня?
ДИМОН. Я не хотел тебя убивать. Я и Барбулу не хотел убивать. Так ведь, Барбула?
Видение: Барбула.
БАРБУЛА. Да, Димон. Ты просто делал свое дело. Я тоже убил многих. Такая должность.
САВЛ. Барбула?!.. Может, я сплю?.. Скажи, центурион, есть моя вина в твоей смерти?
БАРБУЛА. Разве ты решаешь, кому и когда умереть? Нельзя убить того, кому не пришел срок. А чье время настало, тот умрет. Какая ж тут вина?
САВЛ. По-твоему выходит, что в убийстве нет смертного греха?
БАРБУЛА. Важно то, с чем ты войдешь в смертные врата. Там встретят тебя демоны – те, которых ты нажил в себе. Они могут не выпустить тебя никогда, и ты застрянешь между мирами. Такое могло быть и со мной, но Димон разыскал меня и вывел на эту сторону.
САВЛ. (Димону). Ты, Димон?! Ты вывел Барбулу?! Ты, грешник из грешников, ведешь мертвых в рай, словно ангел?! Я брежу? Кто мог дать тебе такую власть?!
ДИМОН. Кто? Найди в себе блаженство жертвы, Савл, и ты увидишь Его! Найди в себе дающего – с радостью, без помысла о воздаянии – и ты увидишь Его! Найди в себе огонь любви безусловной, и ты увидишь Того, кто даст тебе власть, какая нужна тебе!
САВЛ. Ты говоришь о Боге! И ты говоришь, что Бог простил тебя и наградил властью?!
ДИМОН. Во мне и в тебе от начала живет безымянный огонь. Но теперь он получил имя. Иисус Назарянин сделал свое имя именем Бога в человеке: так он жил и так он умер. В его имени – огонь помазания. И кто помазан его именем, тот – царь жизни и смерти!
САВЛ. Но Бог не может помазывать убийц! Если б Он мог, Он был бы Дьяволом!
ЛАЗАРЬ. Видишь, как обманчивы имена! У тебя выходит, что Дьявол может больше, чем Бог. Ты совсем запутался, Савл. Слова морочат тебя. Но виноваты не слова: ты просто не находишь к ним ключа. Он спрятан в твоем сердце, а оно ожесточилось преследованием. Ты боишься найти ключ! Ты гонишь от себя то имя, в котором нет обмана.
Видение: Никодим.
НИКОДИМ. Ты думаешь, что гонишь кого-то, Савл, но ты гонишь самого себя.
САВЛ. (В изумлении). Никодим?! Как ты можешь говорить со мной?!
НИКОДИМ. Я умер этой ночью.
САВЛ. Боже мой, Никодим!..
НИКОДИМ. Не огорчайся! Неведомая сила пронесла меня сквозь смертные врата легко, словно мать младенца. Не было ни боли, ни страха: я просто стал немного другим – живее, чем был. Мне хорошо. Правда, я не могу обнять мою Рахиль, но скоро буду с нею там, где блаженство близости сильнее, чем в объятии рук.
САВЛ. Вечный брачный чертог! Ты говоришь о вечном брачном чертоге?!
НИКОДИМ. Так называет это Иисус, которого ты гонишь, но который живет в тебе.
САВЛ. Почему ты так говоришь, Никодим?! Как может он жить во мне?!
НИКОДИМ. Так же, как и во мне, и в моей Рахили. Убийца Димон отдал себя на распятие, потому что в нем был Иисус. И Димон нашел его. Ты только что отказался от своих притязаний и благословил своего врага, потому что в тебе – Иисус. Ты гонишь сам себя, Савл. Ты гонишь и меня, потому что во мне – Иисус. Зачем, Савл?