Семь пятниц Фарисея Савла
Шрифт:
ЛАЗАРЬ. Ты напомнил мне об Иуде. Он вообразил, что все воскресшие делаются богами, и решил умереть вместе с Иисусом, чтобы с ним и воскреснуть. Иуда рассчитал, что при верховном боге Иисусе, сам он будет чем-то вроде бога войны – при его тайных связях.
САВЛ. С галилейскими мятежниками!
ЛАЗАРЬ. Иуда мечтал стать их вождем. Но его мечты шли намного дальше. После своего воскресения и обожествления он намеревался не только освободить Иудею от римлян, но завоевать сам Рим, стать императором, а Марию сделать императрицей.
САВЛ.
ЛАЗАРЬ. Когда Иисуса вели к Лобному Месту, Иуда пытался пробиться к нему. Солдаты направили на него острия мечей. Иуда налетел животом на меч и умер. Двое легионеров тут же завернули его в плащи и унесли. В этой тьме никто ничего и понять не успел. Потом его повесили в укромном месте… В твоем молчании я слышу вопрос: воскреснет ли Иуда?.. Вряд ли. Иуда одержим демонами власти. Они разрушили его волю и теперь пожирают его где-то, в тесном проходе между мирами. Если они и пропустят его через Врата, он не осмелится вернуться: ему не в чем почерпнуть мужество.
САВЛ. В чем почерпнул мужество ты, Лазарь?
ЛАЗАРЬ. В любви, Савл. В любви. Отчего твоя возлюбленная больше не является тебе?
САВЛ. Она явилась мне только что. Но то была не Юния, то был мой кошмар!
ЛАЗАРЬ. Думаю, это – не так.
САВЛ. Что?! Что ты хочешь сказать? Говори, что ты знаешь о Юнии!
ЛАЗАРЬ. С ней все хорошо. Но не принимай за кошмар то, что ты видел сегодня.
САВЛ. Что же это было?! Скажи мне всю правду! И что с Юнией?!
ЛАЗАРЬ. Что было с тобой, ты поймешь сам, позже. А Юния совершенно здорова. Лука рассказал мне об Андронике. Отчего ты не дашь им благословения?
САВЛ. Гм!.. Скажи, ты бы вернулся из того мира, если бы Мария изменила тебе?
ЛАЗАРЬ. Женщина – не имение! Я отказался от Марии, чтобы обрести ее. Я ведь не был уверен, что вернусь. Но таково было условие моего путешествия туда и обратно: я не должен был касаться Марии до последнего моего вздоха. Я не должен был объяснять ей ничего. И эта мука дала мне силу! И что бы ни делала Мария, значение имела только ее любовь. Разве Юния изменила тебе? Она любит тебя, но покоряется судьбе. Ты спрашивал о вечном брачном чертоге. Быть с нею в вечности – уже не самое важное для тебя?
САВЛ. Что я знаю о вечности? Я знаю, что в мире есть тьма, и что она вездесуща.
ЛАЗАРЬ. Послушай меня. В мире есть Голубка – из чистого белого огня. Это она вездесуща! Обычно человеку не дано разглядеть ее. Когда ты любишь женщину, ты смутно угадываешь в ней эту голубку. Как-то Иисус сказал мне: «Мария – Божье чудо, ибо Святая Голубка сияет в ней так ясно, как ни в ком». И теперь, Савл, я вижу эту голубку в каждой черте Марии, в каждом изгибе ее тела, в колыхании ее одежд, в глазах, в трепете губ! И огонь, что при этом сжигает меня, этот огонь и есть Бог, Савл!
САВЛ. Ты богохульствуешь! Твоими устами говорит грех, Лазарь. Ты поклоняешься плоти, как Богу. Ты обольщен грехом. Твой друг – обольститель, он – не от Бога!
ЛАЗАРЬ. Я дойду до ложа сам, Иосиф, я чувствую силу. Встреть Марию, омой ее усталые ноги.
ИОСИФ. Омыть ноги госпожи Марии! Омыть ноги госпожи Марии! Господи! Это так согревает мое старое сердце – я будто снова, как юный мальчик!
Видение исчезает. Незаметно для Савла входит Никодим.
САВЛ. Грешники! Сластолюбцы, видящие в похоти божественный огонь! Пусть даже ваш учитель был бы от Бога, вы всё подделаете под ваш грех, ибо «грешники» – ваше имя!
НИКОДИМ. Ты опять разговариваешь сам с собою, Савл.
САВЛ. Как твои покупки, равви?
НИКОДИМ. Два тяжелых кувшина. Мой ослик закачался, когда их на него навесили.
САВЛ. И что в кувшинах?
НИКОДИМ. Бальзамирующий настой из смирны и алоэ.
САВЛ. Смирна и алоэ… Мария покупала для него миро, а ты – смирну и алоэ. И ты полагаешь, ему все это нужно?
НИКОДИМ. Это нужно мне. И, думаю, это было нужно Марии.
САВЛ. Зачем?
НИКОДИМ. Человеку необходимо как-то выразить свою любовь.
САВЛ. Значит, ты полюбил его? И поэтому ты все это делаешь? И поэтому хочешь обесславить Совет старейшин иудейских?!.. Как случилось такое с тобой, равви?
НИКОДИМ. Иисус Назарянин сказал мне, что я могу родиться свыше. Родиться от Духа Божьего. Что может быть дороже этого, Савл?
САВЛ. Ах вот оно что! Родиться свыше! Родиться от Духа Божьего! И ты хочешь стать сыном Божьим, Никодим! И ты поддался этому соблазну!
НИКОДИМ. Я пойду: нужно поскорее снять тела… Да, хотел рассказать тебе. Несколько дней назад – это было после прошлой субботы, наутро – я одолжил моего ослика Иисусу Назарянину: он въехал на нем в Иерусалим, желая исполнить пророчество Захарии.
САВЛ. Пророчество Захарии?!
НИКОДИМ. Да, пророчество о том, что истинный царь должен явиться, сидя на осле…
САВЛ. Господи, что за дерзость! За такое побивают камнями! Надо всем, что свято, он глумился!.. Но ты, равви, как ты мог?!!
НИКОДИМ. Иерусалим встречал его ветками пальмы, как царя.
САВЛ. Я знаю! Я знаю! Толпу невежественную кто же не обольстит?! Но ты, учитель Закона, ты потакал поруганию пророчества, обольщению народа, безумию его!!