Семь пятниц Фарисея Савла
Шрифт:
Плачьте о ничтожестве человеческом! Как легко оно обнажается перед тем, кто над ним возвысился! Как спешит ничтожество убить того, кто пытается возвысить человека! Плачьте! Плачьте! Слезы усыпят ваш страх…
САВЛ. Мария, очнись! Не слушай ее! Ты – не ничтожество, Мария! Почему ты покоряешься этому пугалу?! Ты же ничего не боишься!
МАРИЯ. (Останавливаясь и прислушиваясь). Марфа, мне кажется, кто-то зовет
МАРФА. (Не останавливаясь). Тебе послышалось, Мария. Мы должны плакать.
МАРИЯ. Может быть, это Учитель прошептал мое имя – там, в вышине? Жив ли он еще?
МАРФА. Распятые умирают долго, Мария.
МАРИЯ. Его глаза закрылись, когда он отказался от питья, что давал ему этот солдат…
Неподалеку от распятий становится виден Плацид с копьем.
ПЛАКАЛЬЩИЦА. (Савлу). Не беспокой ее. Не мешай ей плакать: ей хорошо.
САВЛ. Мария! Ты говорила, что твоя любовь пересилила смерть: о чем же тебе плакать?
МАРИЯ. Я слышу свое имя! Может быть, Лазарь зовет меня?
МАРФА. Лазарь – дома. Ты же знаешь, он едва ходит. Плачь, Мария!
МАРИЯ. Я часто слышу в себе голос Лазаря, я говорила тебе. И, знаешь, он все больше делается похожим на Иисуса. Он видит людей, где бы они ни были – и живых и мертвых. Я думаю, он сейчас видит муки Учителя…
МАРФА. Скажи, ты вправду веришь, что Учитель восстанет из мертвых, как мой брат?
МАРИЯ. Конечно! Лазарь говорит, что мы еще увидим Учителя, и я верю ему.
МАРФА. И Учитель станет бывать у нас, как прежде? И я приготовлю его любимое кушанье? И омою ему ноги и поставлю перед ним чашу с вином?
МАРИЯ. Спроси у Лазаря, он скажет тебе.
МАРФА. Как ты думаешь, Мария, почему Учитель не выбрал себе жену?
МАРИЯ. Бедная Марфа! Я догадывалась, что ты любишь Учителя не так, как все. Ты бы могла стать ему прекрасной женой.
МАРФА. Ну что ты! Что ты, Мария! Я – такая некрасивая!
МАРИЯ. Учитель видел красоту не так, как обычно видят ее мужчины. Когда он смотрел на меня, я чувствовала, что он видит не лицо мое, а что-то, чего я сама в себе не знаю.
МАРФА. Что же это?
МАРИЯ. Вот и Лазарь теперь смотрит на меня так же. Вчера я спросила его: что он видит во мне? А он говорит: «голубку».
МАРФА. Голубку? Да ведь так называл тебя Учитель!.. Ты – счастливая, Мария…
В видении, рядом с Марией и Марфой возникают Иоанн и Петр.
ИОАНН. Петр, ты помнишь, как Учитель привел нас на гору Табор?
ПЕТР. Как же не помнить! Когда мы поднялись на гору, Учитель вдруг весь засветился, словно ангел дивный. И в сиянии кто-то был с ним, но глаза слепило, и было страшно!
ИОАНН. Да, и тебе почудилось, будто с ним был сам Моисей…
ПЕТР. Но кто ж тогда?!.. Учитель сказал тебе? Вы шептались с ним после, я видел!
ИОАНН. Каким прекрасным было лицо Учителя там, на горе Табор! А теперь его обезобразили, надругались над ним! Только она и сейчас с ним, как тогда…
ПЕТР. Она?! Кто – она? О ком ты говоришь, Иоанн?!
ИОАНН. О голубке! Учитель просил Бога сделать его своим сыном, и Бог полюбил его, и дал ему дух своей любви – Святую Голубку^1. И она стала Учителю матерью и невестой.
ПЕТР. Как же мать может быть невестой?
ИОАНН. Мать, родившая человека, не может быть ему невестой. Учитель родился во второй раз как Сын Божий от Святой Голубки, но она не рожала его, а только родила заново дух его. Я не умею объяснить, но говорю тебе, Петр: она и мать ему и невеста. Вспомни, он часто называл себя женихом, а нас – сынами чертога брачного!
ПЕТР. Я никогда не мог понять этих слов его!
ИОАНН. И я не мог. Учитель на горе Табор хотел показать нам свою голубку – Дух Любви. Когда мы спустились, он сказал мне об этом.
ПЕТР. (С горечью). Только тебе? Но почему тебе одному?
ИОАНН. Брат мой Иаков так испугался светлого вида Учителя, что не увидел ничего. А ты, хоть и видел что-то, но забормотал какую-то несуразицу про кущи, про Илию…
ПЕТР. Да, я оробел… А ты, стало быть, разглядел ее? И какая она, эта голубка?
ИОАНН. Не то чтобы разглядел… Только видел, что она сама – белая, как снег, а светится золотом, в голубом озарении…
ПЕТР. И ты видишь ее сейчас, рядом с Учителем?!
ИОАНН. Только что я будто видел ее сияние перед его разбитым лицом. И послышалось мне, будто Учитель прошептал, что она и мне станет матерью.
ПЕТР. Тебе? Голубка станет тебе матерью?!
ИОАНН. Но там уже ничего не светится… Она ушла! Она ушла с ним… Они ушли!
ПЕТР. Ушли?!
ИОАНН. Учитель умер, Петр. Мария, Марфа, идемте отсюда. (Уходит, уводя Петра).