Семь раз проверь... Опыт путеводителя по опечаткам и ошибкам в тексте
Шрифт:
Грубо говоря, когда в мозгу отпечатался некий стереотип (да извинят нас физиологи, если мы упрощаем!), мы без излишнего напряжения находим всякие отклонения от него, когда бы они ни встретились в тексте. Так, в очерке о городе Эрфурте мы сначала прочли: «Как непохожи эти дома на современные», а пятью строчками ниже: «Как не похожи эти дома друг на друга». Разнобой в слитном и раздельном написании слов настораживает и психологически как бы настраивает на сплошную проверку единообразия в аналогичных сочетаниях на протяжении всего очерка. Как и следовало ожидать, подобные расхождения обнаружились если не в каждом абзаце, то, по крайней мере, на каждой странице. Конечно, для восстановления порядка в орфографии мы пользовались не только «законом повторного появления ошибок», но и
Освоившись с периодичностью появления ошибок в тексте, можно использовать тот же способ для выявления не только опечаток, но даже отдельных фактических ошибок. Нам представляется, что между последними тоже существует некая причинная связь, причем чем назойливее в каком-нибудь произведении повторяются ошибки одного типа, тем скорее редактор или корректор может ждать, что где-то рядом затаились и ошибки другого типа.
Например, автор называет выборный орган, в котором он работал, комиссией по укреплению социалистической законности, а двадцатью строками ниже пишет: комиссия по охране социалистической законности. Это наводит на мысль, что данный автор вообще не тверд в определениях. При чтении рукописи подтверждается, что, не поладив с фактами в одном месте, он расходится с ними и далее. Убедившись в периодичности этого явления, мы увереннее движемся вдоль всей цепи, слабые звенья которой нам уже известны.
Следуя по предложенному пути, можно снять изматывающее напряжение, которое испытывает наблюдатель в условиях так называемой временной неопределенности. Нам кажется, что ситуация, постоянно возникающая в работе текстолога, редактора, корректора, близка к ситуации, которая описана в литературе по инженерной психологии: наблюдатель следит за экраном — не появится ли сигнал опасности. Экран чист, но наблюдатель все время находится в огромном нервном напряжении: не упустить бы! Психологи установили, что в подобных ситуациях снижается число случайных ошибок, но не удается устранить другие ошибки, обусловленные перенапряжением внимания, влиянием сторонних помех, чувством подстерегающей опасности.
Конечно, работу над печатным текстом не сравнить по напряженности и ответственности с работой дежурного диспетчера аэропорта или оператора у пульта управления крупным производством. Но и в нашем деле возможны «срывы» и «отказы». Поэтому и у нас должна быть своя «стратегия наблюдения», если позаимствовать у инженерной психологии не столько сам термин, сколько методику и направление поисков.
Трудно заранее сказать, чего окажется больше — сходства или различия, но вот убедительный пример, который приводят инженеры-психологи, едва ли знакомые со спецификой печатного слова. Установлено, что операторы, читающие показания различных приборов, обычно делают ошибки при снятии крайних показаний. При этом большие значения переоцениваются, а малые, наоборот, недооцениваются [ 12 , с. 92]. Если перевести это наблюдение на язык печатных знаков, то станет понятно, что речь идет о том же самом, с чем сталкиваемся и мы, когда читаем «по-печатному»: скорее всего пропускаются ошибки в окончаниях слов и в конце строки (вот они, крайние показания!), а также в коротких односложных словах.
Материал для наблюдения — разный, у каждого оператора своя специфика, но глаз и мозг, как видно, проявляют заложенное от природы постоянство — независимо от того, что перед нами: печатный текст или шкала какого-нибудь измерительного прибора. Объективные данные свидетельствуют, что «непредвиденные ситуации» в печатном слове поддаются упорядочению даже проще, чем в ряде других областей.
На большом лингвистическом материале американский ученый Дж. Г. Ципф доказал, что все естественные языки мира обладают одним универсальным свойством — основная часть любого текста на каком угодно языке составляется из весьма ограниченного числа самых употребительных слов. Десятки же тысяч остальных слов, образующих общий фонд языка, употребляются намного реже и притом в незначительной части печатных текстов. Ципф вычислил, что две трети всех
Закон Ципфа и выведенная им математическая формула многократно обсуждались и уточнялись рядом ученых. В частности, А. Уэст, исследовавший при помощи электронно-вычислительной машины словарный состав английского языка, показал, что какой-нибудь бытовой эпизод можно описать, используя всего 450 слов, сказка уложится в 750 слов, для сочинения приключенческого романа достаточно располагать запасом из 1400 слов и лишь для высококачественных образцов беллетристики понадобится 3000 различных слов.
Сформулированный Ципфом «принцип наименьших усилий» нашел широкое применение не только в теории и практике информации, но и в библиографии. Но, насколько известно, не предпринималось попыток направить его на борьбу с опечатками и ошибками в печатном слове. Казалось бы, чем меньше слов в публикуемом тексте, тем меньше возможность их искажения. От словаря трудных для набора слов, предложенного специалистами по инженерной психологии, до словаря опечаток — один шаг!
На самом деле все обстоит гораздо сложнее. Довольствуйся авторы скудным запасом в количестве трехсот наиболее «ходовых» слов, можно было бы добиться высокой точности воспроизведения текстов в печати. Но какой автор согласится наступать на горло... своему словарю.
Работавшие почти одновременно с Ципфом Д. Хоуэс и Р. Соломон (1951) в серии экспериментов показали значение частотных характеристик слов для скорости и точности их распознания. Они пришли к выводу, что наиболее употребительные слова опознаются легче, чем редкие и необычные.
Грузинские психологи ставили опыты, которыми было охвачено до 400 человек, и получили убедительные данные, что в печатных текстах есть и более трудные для восприятия, и более легкие, или «читабельные» слова [ 55 , с. 22]. Исследования Р.М. Фрумкиной и ее сотрудников с предъявлением слов в специальном приборе — тахистоскопе подтвердили, что вероятность появления отдельных слов влияет на скорость их распознавания [ 117 , с. 90–91]. Чем чаще слово попадается наблюдателю на глаза, тем меньше времени уходит на то, чтобы его узнать и — добавим мы от себя — заметить в нем отклонение от привычной орфографической нормы.
Замечаете, что мы все ближе подходим к тому, что нас насущно интересует? Правда, следует помнить, что названные опыты проводились только в лабораторных условиях со специально подобранными наблюдателями, а не в рабочей обстановке с профессиональными читателями.
Но ни математики, ни лингвисты не отрицают, что накопленный исследовательский материал может иметь практическое приложение. Так, лингвист Д.А. Жуков считает, что частотность употребления букв необходимо и полезно знать связистам для более успешной борьбы с помехами [ 48 , с. 62]. А почему это не может пригодиться работникам типографий и издательств? Едва ли находить ошибки в телеграммах труднее, чем опечатки в книгах.
По-видимому, не все из того, о чем мы узнали из опубликованных исследований, удастся так сразу, в один присест, перенести в будничный труд работников печатного слова. Но ряд выводов и наблюдений ученых безусловно придется нам «ко двору». Так, ими выяснено, что наибольшее число отказов (по-нашему, «зевков» или «прохлопов») бывает при распознавании букв в нижней строке. Отсюда для нас вытекает рекомендация особенно внимательно прочитывать последнюю строку на каждой странице.
«Методическое зерно» для практиков заключено и в выводе ученых, что наиболее высокую неопределенность показывают начальные буквы слова [ 85 , с. 125].