Семь раз проверь... Опыт путеводителя по опечаткам и ошибкам в тексте
Шрифт:
Профессор Б. П. Вейнберг, приводивший эту выдержку в своей известной книге о методике научной работы [ 22 , с. 58], придерживался той точки зрения, что в любом научном или литературном произведении главным блюстителем точности должен быть сам автор. Академик Д. С. Лихачев идет дальше, указывая, что нужен особый тип научного работника, высокоэрудированного, обладающего «инстинктом точности».
Ознакомившись с объемистым справочником «Words into type» [104], который доступен и советским читателям (он имеется в крупнейших библиотеках Москвы и Ленинграда), мы узнали, в какие жесткие рамки в смысле соблюдения точности поставлены авторы книг, издаваемых в США. В этой «необходимой книге» (из рекомендации на титульном листе) настойчиво подчеркивается
Едва ли это нелицеприятная забота о том, чтобы неопытный автор не «оступился». Скорее, это дань жестким требованиям действующего в США законодательства. Ведь чуть заметная неточность, как-то буквенная ошибка в заглавии цитируемой книги или статьи, фамилии ее автора или названии издательской фирмы, выпустившей данное произведение, неверная интерпретация фактов, взятых из чужого труда, — все это повод для немедленного возбуждения судебного дела с предъявлением «потерпевшей стороной» солидного денежного иска к «обидчику».
Поэтому пусть никого не удивляет, что за океаном в ряде случаев предпочитают лучше потратиться на обеспечение безукоризненной точности издания (конечно, применительно к тамошним требованиям), чем рисковать уплатой крупного «штрафа» по решению суда.
В свете изложенного вряд ли покажется анекдотом любопытное сообщение, которым автор изданной в ГДР книги «Практика корректуры» начинает первую главу:
«На протяжении тридцати лет распространенный американский ежемесячник „Американский Меркурий“ печатал объявление о том, что требуется достигший совершенства („perfektem“) корректор на жалованье один миллион долларов в год. На заманчивое предложение за все время откликнулся лишь один человек, да и тот заявил, что ему потребуются годы, чтобы достигнуть совершенства в корректуре» [ 58 , с. 11].
Кто не догадается, что это один из эффектных рекламных трюков, на которые падки американские издатели, но характерно, что рекламируется такой «товар», как корректура!
В конце двадцатых годов с организацией издательского дела в Америке знакомился советский специалист М.Л. Михайлов. Свои впечатления он описал в книге «По издательствам САСШ». Ныне это библиографическая редкость, а содержание ее во многом устарело. Тем не менее отдельные наблюдения Михайлова и для нас не потеряли интереса. В частности, автор подробно рассказывает о государственной типографии в Вашингтоне, которая в период его командировки за океан являлась крупнейшей в мире. Советского издательского работника изумило, что в наборном цехе этой типографии служит целая армия корректоров — 268 человек, наблюдающих за точностью набора, поступающего со 148 линотипов и 100 монотипов, а также от 297 наборщиков-ручников [ 75 , с. 64].
Со стороны это могло показаться напрасным излишеством. Но разве так обстоит дело только за океаном?
В конце пятидесятых годов А.И. Назаров (ныне покойный) , директор издательства Академии наук СССР (предшественника «Науки»), посетивший Францию во главе группы советских издателей и полиграфистов, рассказывал нам, что, знакомясь с типографией известного издательства «Ашетт», они поразились большой численности контрольного аппарата. Зачем, дескать, держать столько корректоров, сводчиков и контрольных мастеров, когда они не загружены весь рабочий день и часами сидят без дела? Руководители типографии согласились, что день этих работников не уплотнен, но объяснили, что зато они всегда готовы преградить путь браку и опечаткам. Вез этой «армии точности» нельзя было бы высоко держать издательскую
Никто, понятно, не стал бы бесцельно расточать силы и средства, если бы это не оправдывалось интересами производства, издательским престижем и более того — научными рекомендациями. Мы имеем в виду, в частности, ряд экспериментальных работ (как советских, так и иностранных ученых), способствующих повышению надежности и точности работы человека. Советские специалисты по инженерной психологии разделяют выводы американского психолога А. Чапаниса, предложившего пользоваться методом дублирования для повышения надежности работы оператора.
Метод заключается в том, что каждая конкретная работа выполняется двумя операторами, действующими независимо друг от друга. Контрольное устройство сравнивает результаты их действий и пропускает только идентичные (совпадающие) ответы на сигналы. Подсчитано, что метод дублирования позволяет уменьшить число ошибок в умственных действиях с одной-двух на сотню действий до тридцати одной — на миллион [ 72 , с. 8-9].
Что-то знакомое и наполовину забытое припомнилось нам, когда мы читали статью киевского профессора Е. А. Милеряна об эмоционально-волевых компонентах надежности оператора. В печати в свое время сообщалось, что метод дублирования (конечно, в «донаучной» стадии) применялся в корректорской издательства «Огонек» в начале тридцатых годов. Вероятно, под влиянием отчета о командировке М.Л. Михайлова он именовался тогда «американским методом», а деятельным пропагандистом такого метода был журналист А. Гарри.
Я не выдам производственного секрета, если добавлю, что нечто похожее практиковалось в пятидесятые годы явочным порядком в 1-й типографии Издательства Академии наук в Ленинграде с одобрения тогдашнего начальника производственного отдела типографии опытного полиграфиста Я.Б. Лихомского. Типография не только добивалась полного «ажура» при допечатке части тиражей с нового набора, но и брала на себя всю ответственность за печатание, например, «Журнала технической физики» с одной издательской корректурой.
Дело, стало быть, в том, чтобы теоретические достижения науки, и прежде всего успешно идущей вперед инженерной психологии, сочетать с многолетним производственным опытом работников печатного слова. Метод дублирования удобен в том отношении, что не требует ни специальной техники, ни лабораторного оборудования.
Представляется заманчивым применить его и в стадии подготовки рукописи к изданию, начиная с тех неизбежных операций и процедур, которые выполняются самим автором. Важно лишь, чтобы тот, кого автор пригласит в качестве «дублера», крепко держал второй конец каната.
Кто же и в какой мере может разделить с автором часть его труда? Польский писатель Парандовский «скрытым союзником» автора называет читателя. По его словам, «читатель, сам того не ведая, является соавтором книги еще задолго до того, как она до него дойдет. Он живет с автором в часы колебаний, борьбы и решений. Автор ощущает на себе его взгляд, ждет его смеха или слез, готов отступить, если заметит у него на лице гримасу нетерпения, недовольства, гнева» [ 84 , с. 257].
Вместе с тем Парандовский мягко укоряет читателей за странную застенчивость, которую им приходится преодолевать иногда годами, чтобы отважиться написать автору. «Автор никогда не может предвидеть, что вычитают из его книги, каждый писатель получает письма и признания читателей, и они ошеломляют его неожиданными претензиями и упреками. Самый скромный читатель не удержится, чтобы не вписать собственной души в текст чужой... По одному слову — исходит ли оно от безымянного читателя или известного критика — сразу же можно узнать, о чем он хлопочет: о внесении ли в произведение элементов, чуждых замыслу автора, или же о лучшем и полнейшем воплощении этих самых замыслов» [ 84 , с. 272 и 279].