Семь разговоров в Атлантиде
Шрифт:
— Никак не зовут. Город и город.
— А страна?
— Страна и страна.
— Ну как-нибудь да должна ведь называться?
— Не называется никак, и все.
— То болтаешь все подряд, то тайны какие-то… Вы, может, гамфасанты?
— Не знаю. Может, и гамфасанты.
— А не авгилы, часом?
— Может, и авгилы.
— А давно здесь живете?
— Как это — давно?
— Ну, сколько лет?
— Каких таких лет?
— Да годов же!!!
— Опять он про года.
— А кто главный у вас? Есть ли рабы? Много ли их? Хороши ли ремесла?
— У нас главный — Держатель. Без него бы все развалилось. Я тебе про него уже сообщал. Рабов у нас очень много: весь мир. Ремесла нам ни к чему, у нас и так все есть.
— А ученые люди есть? Мне к ним нужно.
— Ни к чему нам ученые люди. Мы сами ученые. У нас есть словечко, а в нем сила.
— Что за сила — слово?
— А большая сила.
— Да я понимаю, что большая. Вот мы с тобой разговариваем… Э, погоди! На нашем ведь языке разговариваем! Ты его откуда знаешь?
— На каком таком вашем? Язык и язык.
— На разных языках люди говорят. Левкоэфиопы есть. Рот откроет — и дыр-дыр, быр-быр. На пальцах торгуемся.
— Знаем и эфиопов. Черненькие такие, стыда не знают. Да только нету их.
— Да как же нету? Страна даже есть специальная — Эфиопия. У них золота навалом…
— Золота и у нас навалом. А эфиопов нет. Сдуло их наше словечко.
— Это ты прилыгаешь. То нильской страны нету, то эфиопов. Куда же они делись?
— А так. Нету и все. От них одно беспокойство.
— И нильской страны нету?
— Ясное дело, нету.
— А гробницы их, пирамиды? Ох, здоровы, ох, я видел!
— Да вон, выгляни за ворота. Видишь, одна стоит?
— Калям-бубу! Она же у вас не так стоит! Она же так грохнется — всех передавит! Кто же так пирамиды ставит — на маковку?
— Мы. Захотели и поставили. От нее тень.
— Спасите, Эники да Беники!
— Это кто еще?
— Калям-бубу дети. Один луну водит, другой моря баламутит. Ой, спасите! Может, у вас и висячие сады есть?
— Есть, конечно. Все как один висят. Корни в небо, ветками земли едва касаются.
— Э, боюсь я вас. Заверни меня обратно, человек ворот, а я тебе за это половину денег отдам.
— Не знаем никаких денег. И заворачивать тебя не буду.
— Ну так я пешочком пойду. Дело привычное, да еще Калям-бубу пособит.
— А тебя же словечко держит. А, не идет нога? И другая? Прилип?
— Не мучай ты меня. Позови кого поглавнее.
— Позову, как не позвать. Где тот камушек, что у нас за денек-то почитался?
— Чего шепчешь-то?
— Не твое дело. А ну, пошел!
— Калям-бубу! Камешек сам попрыгал! Боги, глядите-ка во все глаза: за угол завернул!
— Конечно, за угол. Там караулка. Не поскачет же он прямо к Держателю.
— Ты чародей, что ли?
— Человек ворот. Самому ходить — была охота… А, вон и начальство идет. Воскресни с восходом, начальство!
— Тебе того же, человек ворот. Кто это у тебя тут?
— Говорит, дело есть. Товар, говорит. Наш человек прислал, говорит.
— Еще что говорит?
— Еще глупости говорит. Заразу эту круглую славит. Калям-бубу какого-то нахваливает. Не наш человек, словом. Просит отвести его к ученым людям.
— Так. Кроме тебя кто его видел?
— Никто.
— Порадовались боги. Ну так сгинь, человек ворот, у которого трое детей, у которого вчера собака ногу сломала, у которого отец от плохой браги помер, у которого брат косой, у которого колено к дождю болит, который воды во рту на посту не держит, который неведомого человека перевстрел — сгинь и пропади!
— Да начальство! Да помилуй! Эх, не милует… Пропадаю! Человек! Имени им своего, смотри, не…
— Калям-бубу! Куда мужика дели?
— Сгинул да пропал. Имя назови мне.
— Э… Как бы сказать ловчее…
— Назови имя.
— Да мы так, по торговому делу. Купец я, и все.
— Не лги, купец.
— Да я знал имя с утра, как из дому-то вышел, да забыл. Об словечко какое-то запнулся, башкой об камень — слово-то и вылетело из нее. Набросали словечек — пройти нельзя, а сами строжатся. Вот и шишка, коли не веришь.
— Шишка, верно, свежая… Откуда будешь?
— Издалека. Перенесен словечком.
— Понятно. Страна какая?
— Какая у нас страна? Живем на дубу, молимся Калям-бубу, бабе его, детям и всей родове…
— Ты, видно, врешь. Надо тебя помучить.
— Не надо, начальство! Вот голова пройдет, я и вспомню. Вспомнил: я же привез кое-что. Надо к главному начальству.
— А что привез, не забыл?
— Накрепко помню.
— Как же так — имя не помнишь, это помнишь…
— А как человек в беспамятстве за свое добро обеими руками цепляется? Так и я в голове.
— Занятно. Иди за мной.
— Не могу. Приклеен.
— Отлепись!
— Гляди — отлепился. Чудно! Далеко ли идти?
— Иди и иди.
— Иду, раз пришел. А за что ты, начальство, этого, у ворот?
— Надо. Побыл и хватит.
— А ты большое начальство?
— Эх, не такое большое, как надо бы. А для тебя — ох, какое большое! Хочешь, глаз на неподобное место переведу?
— Не хочу. Глаза мне для дела нужны. А что это у вас все люди молчком ходят?
— Надо так. Я здесь спрашиваю, а не ты! Они молчат потому, что воды в рот набрали.