Семь стихий мироздания
Шрифт:
Но помощник командира вмешиваться не собирался и с нескрываемым любопытством следил за поднимающимся на ноги Бородой и Данилой, принявшим боевую стойку. Тогда Стриж перешла к решительным действиям.
— Прекратите! — закричала она и повисла на плечах Бороды.
Он мимоходом стряхнул с себя девчонку, и Юлька кубарем откатилась к стене.
— Да чтоб тебе уши оторвало, ублюдок!
На нее опять не обратили внимания, ибо ожидаемая всеми драка началась. Данила нанес противнику еще несколько ударов, но тот, казалось, этого даже не почувствовал. Зато Тимохин во мгновение ока очутился на полу, когда каменный кулак врезался в его грудь. Придя в себя
Юлька, сидевшая у стены, где упала, приоткрыв рот смотрела на Серафиму, возникшую как из-под земли. Инспектору не потребовалось много усилий, чтобы охладить пыл Бороды. Под ее пронизывающим взглядом, со скрученными за спиной руками он поник и как казалось благоразумно прекратил сопротивление.
— Я поговорю с вами позднее, а сейчас уходите, — с этими словами Каляда отпустила задиру.
Юльке тем временем помогли встать.
— Грег? — удивленная, она подняла глаза на юношу. — Ты уже… Серафима!
Девушка увидала, что Борода, покорно направившийся к выходу, остановился на полдороге и теперь медленно доставал из сапога нож.
Пилоты и стрелки отшатнулись. Офицеры спецслужбы имели особой статус неприкосновенности, и любое покушение на их жизнь рассматривалось трибуналом без учета смягчающих обстоятельств. Никому, впрочем, не пришло в голову остановить товарища, и тот с дико горящими глазами кинулся на женщину. Данила метнулся ему наперерез, намереваясь взять огонь на себя, но прежде, чем он успел сделать шаг, Каляда молниеносно повернулась, выбитый нож лязгнул об пол, и следующая попытка Бороды продолжить драку завершилась плачевно для него самого. Инспектор проделала прием, суть которого никто не уловил, но разбуянившийся верзила пролетел добрую половину зала головой вперед, затем, круша столы и стулья, прокатился остаток пути и с грохотом ввалился в помещение кухни, где остался лежать без движения.
Каляда выпрямилась как ни в чем не бывало.
— Отнесите его в медчасть, — сказала она остолбеневшим зрителям. — Тимохин, вы не ранены?
Данила отрицательно потряс головой.
— Отлично, — кивнула инспектор. — Я прошу вас быть готовым к старту через десять минут. И вас тоже, Рамзес, — и обернулась к ворвавшемуся в помещение столовой лейтенанту, — как мы и договорились, я беру два экипажа в сопровождение.
Но командир ее не расслышал.
— Что здесь, мать вашу, происходит?! — взревел он, окинув взглядом зал. — Тимохин! Я тебя…
— Лейтенант, — перебила его Каляда, — я советую вам не делать преждевременных выводов. Этот инцидент мы обсудим позднее. Усильте патрули в стратегически важных зонах, задействуйте весь отряд.
— Знаю, — процедил сквозь зубы командир.
— Стерва! Опять накаркала! — вдруг вскричал один из тех, кто выволакивал Бороду из кухонного отсека.
Юлька сразу поняла, кому предназначается реплика, и поспешила спрятаться за спину Грега.
— Ему ухо рассекло! — продолжал тот же пилот, показывая на лежащего приятеля, по лицу которого текла кровь.
— Отправьте его в медчасть, — громко повторила Каляда. — Тимохин, Рамзес, я жду ваши экипажи.
Оба пилота козырнули и вышли, Юлька шмыгнула следом, еще раз благодарно посмотрев на Грега.
— Дань, а правда, что ты на Бороду напал? — спросил Василий, когда Тимохин сел за штурвал летучки.
— Я напал?!
— Мне ребята сказали, — пояснил Лог.
— Пошли их к черту, — Данила сердито отвернулся и включил взлетные двигатели. — Вся база с ума спрыгнула! А ты мог бы и пораньше пробудиться, знал же, что мы инспектора сопровождаем.
— Меня не хотели отпускать из дома, — с полной серьезностью заявил Васька. — Мать-Зоря сказала, что опять пришел злой ураган и все переставил местами. А еще она сказала…
— Заткнись. Я последний раз предупреждаю: не лезь ко мне со своими снами или я тебе сейчас же уши оторву.
— Я же не…
Данила приподнялся с таким видом, что вот-вот исполнит свою угрозу, но тут динамик переговорного устройства предупредительно щелкнул, и в кабине объявился раздраженный голос Рамзеса.
— Инспектор и мальчишка у меня на борту. Давай, порхай! Не весь же день тебя ждать!
— Есть, сэр, — отозвался Тимохин.
Два катера службы сопровождения покинули ангар. Оказавшись на свободе, Данила проделал головокружительный вираж и взял курс на равнину за скалистой грядой, где вчера утром обнаружил разбитый челнок и раненого юношу.
— Не долго ему осталось фигурять, — усмехнулся Рамзес, следовавший за катером Тимохина.
— Это почему еще? — встрепенулась Юлька.
— Лейтенант ему сегодняшнюю драку не простит.
— Но Данила защищался! Ты видел все от начала до конца, неужели ты будешь утверждать, что зачинщик он, а не Борода?
— Я бы за такую наглость сразу врезал, даже без разговоров.
— Разговоров?! — Стриж привстала от возмущения. — Борода его вдоль по матушке поливал ни за что ни про что! Это ты называешь разговорами?
— Слушай, не нарывайся на неприятности. Твой язычок слишком часто стал встревать там, где не положено.
— Ты меня еще наставлять будешь! На себя посмотри: звону много, толку мало, как от пустого ящика. Тебе ничего не стоило их разнять, между прочим. А ты что делал? Пялился, будто на цирковую арену.
— Не забывайся, Стриж! Мы на задании, и командир — я.
Юлька фыркнула и подняла свое кресло от штурманского пульта в стрелковую башню. Оттуда она хорошо видела Серафиму и Грега, сидящих в пассажирском отсеке. Юноша безучастно смотрел в иллюминатор, а инспектор, казалось, думала о чем-то своем, хотя Юлька была уверена, что Каляда ни на секунду не выпускает его из сферы внимания.
Унылый пейзаж тек за бортом летучки. Каменный грунт, редкие островки жесткой колючей травы и ни ручья, ни озерка на всей планете. Зато были Топи: черное болото, видневшееся сейчас по левому борту. Гладкая поверхность то и дело покрывалась рябью и выплескивала вверх фонтаны тягучей жижи. Говорили, что высота выброшенной вверх струи, иногда достигает трех-четырех метров, поэтому пилоты отряда сопровождения избегали летать над Топями. Частые штормовые ветры, рожденные резкими перепадами давления на планете, представляли более серьезную опасность. Предсказать их точно метеорологам не удавалось, хотя заметили, что большинство шквалов приходится на ночное время. Сейчас только-только начиналось утро, и измученное свинцовое небо запоздало грозилось разразиться ураганом. Седые тучи подступали к самой земле; далеко за Топями, где горизонт упирался в неприступную скалистую гряду, бушевали всполохи, и не было уверенности, что через секунду не ударит в борт катера невесть откуда взявшийся смерч.