Семь женщин
Шрифт:
— Как дела? — осведомилась она.
— В порядке, — ответила Делия.
— А… О! — воскликнула дама, слегка вздрогнула и поспешила к покрытой кафелем стойке. Наклонившись, она достала меню, вернулась и протянула его Делии.
Делия на полсекунды раскрыла меню и тут же решительно захлопнула.
— Салат с курицей нормальный? — спросила она.
— С виду неплохой, — ответила дама. — Я сегодня первый день работаю. Временно. Просто нужно немного денег скопить.
— Салат с курицей, — сказала Делия.
— А пить сегодня что будем? — спросила официантка таким тоном, словно была у себя в гостиной.
— Колу. Сегодня, — сказала Делия, вытащила из пачки сигарету и закурила.
Дама поспешила
— Не забудь, — сказала она ему, — в девять ты должен подъехать за мной в больницу.
— Хорошо, ма, — кивнул парень. — Стало быть, подъеду в десять — пол-одиннадцатого, да?
Он рассмеялся — пискляво, нервно. Его мать сделала большие глаза. Они вместе вышли.
Делия была хорошей официанткой. Она работала быстро, все запоминала и стращала посетителей ровно настолько, чтобы они вели себя пристойно. При этом у мужчин она вызывала похоть, а у женщин — опасения. Если кто-то вел себя с ней грубо, она плевала в еду. Ей казалось, что это справедливо. Но она никогда так не поступала, если была простужена. Детям, похоже, нравилось в Уае. Пару раз Делию вызывали в детский сад, куда ходила Мэй. Она там подралась кое с кем из детей, но все дети, тем не менее, ходили за ней хвостиком. Уинслоу пошел в первый класс и получил золотую звездочку за чтение. Каждый день на уроке рисования он рисовал для Делии открытку. Джону в Уае исполнилось одиннадцать. Он охрип от того, что все время орал. В первый же день, как только он пришел в школу, он заявил тренеру, что хочет стать капитаном бейсбольной команды без всяких там выборов, потому что он — самый лучший. Тренер сказал, что это несправедливо. Две недели спустя Джона выбрали капитаном бейсбольной команды. Он больше не говорил об отце. Время от времени Делия сама упоминала о Курте. Она говорила о нем по-доброму; в конце концов, он был их отцом. Джон при этом поджимал губы и делал вид, что оглох. В гараже у Фэй было довольно удобно; каждый из детей спал на отдельной кушетке, но к утру они все забирались под бок к Делии, спавшей на раздвижном диване. Прижимались к ней, как щенята. Дети считали свою мать несокрушимой, как скала. Так оно и было. Их радовало то, что многие ее боятся.
По воскресеньям после церкви к Фэй заходили ее подруги с мужьями попить холодного чая. Они сидели в полутемной гостиной, болтали ни о чем и прислушивались к воплям детишек или к тому, как Делия орет на них. Из окна им было видно, как Делия подбегает к детям, кого-то берет на руки, кого-то хватает за шиворот, призывает к порядку и велит не выходить из гаража. Ей хотелось дать Фэй покой в воскресенье. Гости смотрели на Делию, а Фэй смотрела на гостей. В такие моменты она улыбалась, не разжимая губ, и качала головой, а кто-нибудь из ее друзей говорил:
— Фэй Лундгрен, ты святая.
Как-то раз Делия вошла в гараж после работы и увидела Фэй, которая мыла суповую тарелку губкой. Пол был влажный, у стены молчаливым упреком стояла швабра.
— Что ты делаешь? — спросила Делия.
— А ты как думаешь, что я делаю? — весело спросила Фэй.
— Я всегда прибираю по вечерам, — сказала Делия.
— Я просто подумала, что могла бы тебе помочь. Тут давно надо было основательно прибраться!
В это мгновение Делия поняла, что Фэй ненавидит ее за тот случай в школе, когда мальчишки стащили с нее трусы. Ей хотелось сказать: «Не стоит показывать, что ты лучше меня. Да, ты лучше, и успокойся. Черт, да посмотри на меня!»
Той ночью Делия долго смотрела на спящих детей. Наконец из ее глаз полились слезы. Она плакала не из-за детей. Теперь она понимала, что они справятся, переживут ее уход от Курта. Повод для слез был совсем другой — она лишилась могущества. Делия всегда сознавала собственную силу — даже, когда жила с Куртом. А теперь ей приходилось жить с постоянным чувством неуверенности. У нее все время сосало под ложечкой и потели ладони. Ей казалось, что она все делает, как человек, который ничего собой не представляет. Годы, прожитые с Куртом, изменили ее, а она этого не успела заметить. Просто не обращала на это внимания. Она считала себя сильной, способной вынести все на свете. Теперь Курта рядом не было, сражаться стало не с кем, и ей пришлось лицом к лицу столкнуться с правдой о себе, увидеть, во что она превратилась. В рваную тряпку. И что самое паршивое — она тосковала по мужу. Ей не хватало воскресного утра, когда они нежились под одеялом, смотрели телевизор и тихонько разговаривали. Лоскутки спокойствия, благодаря которым держался их брак, соединились в сознании Делии в полотно без швов. Ей до боли не хватало Курта. Но стоило притронуться кончиком языка к жевательной резинке, которой она залепляла дырку между зубами, и она вспоминала, как в восемь лет Джон замахнулся кулаком на Мэй.
Неряшливый сын поварихи каждый день приходил в кафе и обедал бесплатно. Его звали Майлерт. Через пару недель Делия стала подавать ему горячий сэндвич с сыром и кока-колу, не спрашивая, чего он хочет. У Майлерта было худое длинное лицо, темные брови и торчащий кадык. Мышцы лежали у него под кожей, словно стальные стержни. У него не было ни грамма лишнего веса. Под ногтями у него вечно чернела грязь, даже когда руки были чистые. Он работал в городе, в гараже. Как-то раз, когда Делия поставила перед ним тарелку и стакан, он посмотрел на нее, прищурившись. Его глаза зловеще сверкали.
— Слушай, Делия, — сказал Майлерт, — давай я тебя как-нибудь прокачу, а?
Делия едва заметно улыбнулась.
— Я отличный водитель, — добавил Майлерт и пискляво, нервно рассмеялся.
— И куда же ты меня прокатишь, псих? — спросила Делия, подбоченясь. На миг она задумалась, не заехать ли Майлерту хорошенько. «Кулаком бы врезать ему в кадык», — мелькнула мысль.
— Ну, я не знаю. Хе-хе. Куда-нибудь. В кино сходить можно. Но это получится вроде свидания. Хе-хе.
— Заезжай за мной после работы. Я заканчиваю в шесть.
Майлерт был сражен. Он несколько секунд молчал.
— Ну, тогда я подскочу в восемь — полдевятого, да? — Снова захихикал он, как тринадцатилетний маньяк.
«Черт, что же я делаю?» — подумала Делия.
Когда она вышла из кафе, он ее ждал. Она забралась в кабину грузовика.
— Куда хочешь проехаться? — спросил Майлерт.
— Не знаю. Все равно.
Майлерт вывел грузовик из города и повел по дороге, которая несколько миль подряд была абсолютно прямой. Во все стороны, насколько хватало глаз, простиралась красная пустыня.
— Стоп, — сказала Делия.
Майлерт нажал педаль тормоза и остановил машину на обочине. Делия повернула голову и посмотрела на него. От него пахло потом, жиром и сигаретами. Делия расстегнула молнию на его джинсах. Стоило ей прикоснуться к нему, на его физиономии появилось блаженство. Как раз в то мгновение, когда Майлерт был близок к оргазму, мимо с ревом промчался тяжелый грузовик. Потом Делия стала рыться в сумочке. Она искала бумажные платочки, чтобы вытереть руки.
— Отвези меня к моей машине, — сказала она. — Мне детей пора ужином кормить.