Семен Бабаевский. Собрание сочинений в 5 томах. Том 1
Шрифт:
— Все в книгу смотришь, сестренка? — спросила Чикильдина, подойдя к Таисии.
— Других дел у меня теперь нету, — сухо ответила Таисия, хмуря согнутые брови. — Вот читаю про горе одной женщины. Несчастная она была, мужа разлюбила, а я несчастнее ее вдвое.
— Тесно живете, — сказала Чикильдина, обращаясь к женщинам и поглядывая на детей. — И верхняя палата заполнена.
— Живем, верно, в тесноте, но дружно, — проговорила хозяйка, очищая ножом прилипшее к пальцам тесто. — Горе сдружило…
— А лучше сказать, сестренка,
— Зря ты, Антонина, шутишь, — рассудительно заговорила Фекла. — Веселого в нашей жизни мало. Надо нам что-то думать.
— Думка у нас одна, — сказала Василиса, — Грушку отстраивать.
— Как же без мужей строиться?
— Ни ума у нас, ни силы.
— Ждать казаков с войны — песня дюже длинная.
— Поможем, — сказала Чикильдина. — Специалиста строителя подберем, лесу, кирпича раздобудем.
— Нам хотя бы землянки вырыть.
Наступило молчание. Таисия читала книгу: разговор этот ее не касался. Шипел и пенился чугун, потрескивали дрова.
— Ну чего ж все молчите? — спросила Василиса. — Таисия, брось свою книгу, скажи хоть слово.
— А что мне сказать? — Таисия приподняла красиво причесанную голову. — Я жду весны, чтоб улететь в жаркие края.
— В какую ж сторону собралась? — спросила Чикильдина.
— Куда глаза глядят. — Таисия поджала ноги, застегнула халат. — Я — птица вольная, куда захочу, туда и улечу. Свой муж теперь не запретит, а чужой не станет держать.
— Все улетают, все улетают, — задумчиво проговорила Фекла, подойдя к плите. — Люди стали как перелетные птицы. А куда ж мы полетим? Нет, мы летать не умеем. Приросли к земле. И веришь, Ольга Алексеевна, прожила я в Грушке сорок два года, и кажется мне, что лучшего места на всем свете нету.
— Тетушка Фекла, ты же ничего, кроме своей Грушки, не видела, — заговорила Таисия, перелистывая книгу. — А я в Киеве жила. Ты посмотрела бы, какой это город!
— На что мне твой Киев, — ответила Фекла, наклоняясь к чугуну. — Мне бы земляночку, чтоб свое гнездышко было.
— Вот об этом-то и речь, — сказала Чикильдина. — И надо не землянки рыть, а настоящие дома строить.
— Легко сказать — Грушку возродить.
— Видно, подождем мужиков с войны, а тогда уже и начнем богатеть.
— Тетушка Фекла, ты каждый день расхваливаешь Грушку. — Таисия сунула книгу под подушку, соскочила с кровати, легко ступая босыми ногами, подошла к Фекле. — Не хвалитесь тем, что у вас было, а за дело беритесь. Эх, если б я не собиралась в Баку, я показала бы, как надо строить жилье!
Слушая сестру, Чикильдина с улыбкой подумала: «А молодец Таисия. Надо ее уговорить остаться у нас. Да и куда она поедет, одна, без мужа…»
В это время вошла Секлетия, женщина рослая, сухопарая,
— Сестра Оля, здравствуй! Мне Осадчий говорил, что ты здесь. Надолго к нам? — Не дождавшись ответа, широким шагом прошла по комнате и ногой распахнула дверь. — Как в бане! Эй, дедусь, чего так жарко натопил хату? На дворе весна, теплынь, а ты печь нажариваешь?
— Вечерю готовим для всего семейства, — угрюмо проговорила хозяйка. — Артель такая, что только подавай на стол.
— Да, живем колхозом. — Секлетия села рядом с Чикильдиной. — Вот, сестра, в чем наше счастье — колхозная жизнь приучила к уважению. Ну скажи, кто приютил бы нас в своем доме? Дедушка Корней? — обратилась она к старику. — Не раздобыл газетку? Говорят, продвигаются наши на Тамань.
— Почтальон не приезжал, — буркнул Корней.
— Наши, верно, продвигаются, — заговорила Василиса, — а вот мы свои дела обсуждаем: надо строить Грушку.
— Где? — живо спросила Секлетия. — На старом месте?
— Еще не решили, — ответила Чикильдина.
— Нет, старое место не годится, — решительно заявила Секлетия. — Его надо распахать и засеять пшеницей. Новую Грушку построим на развилке Кубани. Знаешь, Оля, где темнеет Круглый лес. Хорошее место!
— Вот нашла местечко, — возразила Фекла, дуя в ложку и пробуя суп. — Уже сварился. В твоем Круглом лесу одни грачи с ума сведут. День и ночь орут.
— А мы тех грачей разгоним. — Секлетия вытерла губы платочком и посмотрела на сестру. — Оля, начальница ты наша, Круглый лес это же дюже подходящее место. Засучим рукава и построим жилища. Только просим тебя, Оля, помоги нам умными людьми, деревом, гвоздями.
— По правде сказать, мы, бабы, строители поганые, — заговорила Фекла. — Ольга Алексеевна, сестра твоя правильно говорит насчет леса и гвоздей. Но ты вместе с гвоздями пришли десятка два мужиков. Хоть бы каких никудышных инвалидов — хоть для одной видимости. А то есть у нас один, вот он сидит у печки, так этот…
Фекла махнула рукой. Женщины смеялись. Рассмеялся и дед Корней. Его и радовало и удивляло такое доверчивое к нему отношение казачек.
— Ах ты, ядрена палка, так это обо мне такие речи? — старик не мог удержать давивший его смех, и крохотные его глазки заслезились. — А может, зря меня не пужаетесь? Может, я с большой хитростью, как тот кот, каковой безо всякого труда изловил доверчивую птичку. Прикинулся тот котище неживым, растянулся на крыше, откинул хвост, закрыл свои кошачьи очи и лежит себе, ну натурально мертвец. Тут птаха осмелилась, сделала нужный прицел и клюнула кота в нос — лежит, вражина, и не ворохнется. Тогда птичка-дура прыгнула коту на морду, а кот ее цап-царап… Так и я смогу. Вот оно какая есть поучительная притча.