Семен Бабаевский. Собрание сочинений в 5 томах. Том 4
Шрифт:
— Так как, Василий Иванович, есть у нас какие-то мелкие недоделки?
— Да как сказать? — Митрохин хотел улыбнуться, но, увидев строгий взгляд Рогова, остался серьезным. — Ведь как смотреть на вопрос? Если смотреть на него с одной стороны, то, возможно, кое-какие недоделки и есть, а если смотреть на то же самое с другой стороны, то ничего такого и нет, потому что за текущие два дня мелочи утрясутся. Так что Ивану Павловичу лучше всего доложить…
— Как и что доложить, я знаю. — Рогов лениво прохаживался по кабинету и не говорил, а приказывал: — Что нужно?
Митрохин умело раскрыл папку, вынул из нее чистый лист бумаги и, не присаживаясь к столу, что-то записал, внимательно глядя на Рогова и чувствуя приятное прикосновение его ладони.
— Евгений Николаевич, как считаете, это надобно сделать по опыту прошлых лет или с учетом изменений? — живо спросил Митрохин. — Какое будет на сей счет указание?
— Лучше по опыту прошлых лет и, разумеется, с учетом, — ответил Рогов, снова зашагав по кабинету. — Надо подумать о том, чтобы в президиуме было поменьше начальства и побольше коммунистов от земли, от производства.
— Понимаю.
— В числе избранных делегатов есть доярки?
— К сожалению, Евгений Николаевич, как на беду, ни одной.
— Как же это так? Почему среди делегатов нет доярок?
— Так ведь голосование-то тайное. Мы тут ни при чем.
— Вот это, Василий Иванович, и плохо, что мы тут ни при чем. — Рогов остановился, подумал. — Очень плохо! Это называется хвостизмом! Этим мы расписываемся в своей беспомощности. Ведь тайное голосование тоже нельзя пускать на самотек… А чабаны есть?
— Имеется один, Яков Родионович Аврущенко. Зачинатель движения: сверхплановая аврущенковская шерсть.
— Аврущенко запиши в президиум, — сказал Рогов, заложив руки за спину и прохаживаясь по кабинету. — Чабан в руководящем органе конференции — хорошо! А трактористы есть?
— Тоже один. Егоров-младший. Молодой, первый год в партии.
— Показатели?
— Так себе. Не то чтобы очень… Если в переводе на среднюю пахоту…
— Не подойдет. А почему не избрали Егорова-старшего?
— Но могу знать. Голосовали тайно, есть протокол.
— Опять отговорка! А председатели?
— Избраны все шесть.
— Прошли! Им и тайное голосование не помешало? — Рогов остановился у окна, усмехнулся. — Из председателей запиши Логутенкова Илью Васильевича. Наш старейший член бюро, видный председатель, старый коммунист.
— Может, воздержимся от Логутенкова? — робко возразил Митрохин. — Я не против Ильи Васильевича, но все еще помнят эту историю с Огуренковым.
— Та история, к твоему сведению, давно забыта, и клеветник Огуренков, как тебе известно,
— Но Илья Васильевич и так у нас всегда…
— Вот и хорошо. Старый конь борозды не испортит! Лучше Логутенкова никто не сидит в президиуме. От старых большевиков запиши Акимчука Игнатия Савельевича.
— Игнатий Савельевич — фигура, заслуги и все прочее, — согласился Митрохин. — Но ведь он человек в летах, так сказать, глубокий старик. Иногда сидит и дремлет. Может, без Акимчука?
— Предупреди старика, чтоб крепился. Угости кофейком для бодрости. — Рогов подождал, пока Митрохин записывал. — Но без Акимчука никак нельзя. Неудобно!
— Понимаю, — держа карандаш наготове, сказал Митрохин. — А как насчет Николая Застрожного? Включить?
— В секретариат. Молодой, грамотный, дело это знает. — И снова Рогов ждал, пока Митрохин записывал. — И еще, Василий Иванович, надо не спеша и продуманно набросать список будущих членов райкома и членов ревкомиссии. Сделай предварительную прикидку, а когда вернусь, посмотрим вместе. Только вот что, не вноси в список этих… крикунов и бездельников. А как с выступлениями в прениях?
— Полный порядок! Тексты написаны, перепечатаны. Выступления хорошие, патриотические.
— Знаю, в этом деле ты большой специалист, — похвалил Рогов улыбнувшегося Митрохина. — Наша главная задача, Василий Иванович, состоит в том, чтобы конференция прошла спокойно, на высоком идейном уровне и при высокой деловой активности. Поэтому необходимо обратить внимание не только на выступления в прениях, а и на всякие мелочи, как-то: блокноты для делегатов, как они оформлены, из какой бумаги; урна для тайного голосования, готовность типографии быстро отпечатать бюллетени с фамилиями выдвинутых кандидатов; буфет, столовая, продажа книг, врачебная помощь, гостиница. Сам все проверь. Вернусь — доложишь.
Митрохин смотрел на Рогова чего-то ждущими глазами, как бы говоря, что на него, Митрохина, можно положиться, как, бывало, полагались на него Коломийцев а до Коломийцева — Коровин, а до Коровина — Прокофьев.
«Молодец Митрохин, умеет схватывать главное, — подумал о нем Рогов. — Человек, как известно, рождается с талантом. У одного — талант музыканта, у другого — талант художника, а у Митрохина — талант заворга… А что, если сделать Митрохина третьим? И поставить специально на оргработу? Поговорю, посоветуюсь с Румянцевым».
— Но вот вопрос. — Митрохин озабоченно посмотрел на Рогова. — Кто будет делать отчетный доклад?
— А что, Василий Иванович, на сей счет думаешь ты?
— Евгений Николаевич, я думаю, отчет надо делать тебе. Только тебе.
— Почему же мне? А Сухомлинов?
— Думается, Сухомлинов — это, мягко говоря, не то. Так что придется тебе отчитываться перед делегатами.
— Отчитываться за других не хочется. Но я посоветуюсь с Румянцевым.
— Евгений Николаевич, рекомендую взять с собой отчетный доклад. Если потребуется, можешь взглянуть. В докладе есть нужные цифры и факты. Да и Ивану Павловичу в случае необходимости сможешь показать.