Семена прошлого
Шрифт:
— Мать моего отца звали Коррин, — сладким голосом начал он.
Как он умел убеждать… я сразу же устыдилась своих мыслей. У моей сестры было то же имя; оно было дано ей в качестве наказания, как постоянное напоминание отцу о его неверной матери. За свою жизнь он постоянно убеждался, что ни одной красивой женщине нельзя верить. Как он был прав!
Он был старый человек, Джоэл; ему было за семьдесят. Но я ударила его. Я ударила его по щеке со всего размаху. Он покачнулся, потерял сознание — и упал.
— Ты пожалеешь об этом, Кэтрин, — закричал он в бешеной злобе. — Ты пожалеешь, как Коррин сожалела о своих грехах. Ты, как и она, проживешь долго, чтобы тяжко раскаиваться в них!
Я быстро вышла из комнаты. Меня охватило чувство, что сказанное им обернется правдой.
ТРАДИЦИОННЫЙ БАЛ В ФОКСВОРТ ХОЛЛЕ
В день на Рождество обед был подан около пяти, чтобы семья могла подготовиться к вечеру, который был назначен на половину десятого. Барт сиял от счастья. Он погладил мою руку своей теплой рукой, и счастье охватило меня от одного этого. Ведь Барт редко показывал мне свою любовь.
— Ну, что ж, если я не могу пока стать владельцем всего этого, то, по крайней мере, я повышу свой престиж хозяина Фоксворт Холла.
Я улыбнулась и задержала его руку в своей.
— Я понимаю: мы сделаем все, чтобы твой бал имел успех.
Джоэл сидел тут же и цинично улыбался, рассылая от себя флюиды злобы.
— Бог да поможет глупцам, что обманывают себя, — пробормотал он вполголоса.
Барт предпочел это не слышать, но я была обеспокоена.
Кто-то сломал клипер, а этот подарок имел громадное значение: он символизировал примирение между братьями. Джори трудился над ним долгие месяцы. Совершить это мог только Джоэл. Что еще нам предстоит? На что способен Джоэл?
Я встретилась с Джоэлом взглядом. Он выглядел ханжески смиренно. Педантично разрезая на мелкие кусочки свой фруктовый пирог, он подцеплял их длинными пальцами, долго и сосредоточенно жевал одними передними зубами, как кролик морковь.
— Я откланиваюсь и ложусь спать, — провозгласил, наконец, Джоэл. — Я не одобряю званых вечеров и балов, Барт; тебе это известно. Вспомни, что произошло на вечере в честь твоего дня рождения. Памятуя это, тебе следовало бы поостеречься впредь. Я повторяюсь, но это пустая трата денег — развлекать людей, которых ты даже хорошенько не знаешь. Я также не одобряю людей, которые в этот священный день пьют, бесчинствуют и грешат. Этот день должен быть днем почитания Отца небесного и его Сына. Нам бы следовало всем молиться, стоя на коленях от рассвета и до полночной звезды. Так мы делали в монастыре, вознося Господу молчаливую молитву за наше появление на этот свет.
Поскольку никто из нас не сказал ни слова, Джоэл продолжил:
— Я знаю, что подвыпившие, веселые мужчины и женщины будут на этом балу выискивать себе новых партнеров. Я помню, как это происходило на балу в честь дня рождения. Грешная современная жизнь наводит меня на мысль о том, насколько чист был мир в годы моей юности. Люди тогда знали, как вести себя достойно в публичных местах. А что происходит за закрытыми дверями — все это сокрыто от наших глаз, поэтому не в нашей воле. Женщины в те времена не открывали своих задов; не стаскивали они с себя и юбки для каждого встречного. Теперь уже все не так.
И Джоэл обратил свои холодные голубые глаза на меня, а затем — на Синди.
— Те, кто грешит беспробудно, рано или поздно за это жестоко поплатится. А некоторые уже и поплатились. — И он со значением остановил свой взгляд на Джори.
— Старый сукин сын, — проговорила Синди вслед уходящему Джоэлу.
— Синди, не смей говорить таких слов! — взвился Барт. — В моем доме я не допущу непристойностей.
— Так пусть меня покарает Бог! — парировала Синди. — Я всего лишь повторила то, что слышала от тебя же, по тому же адресу. И более того, Барт Фоксворт: я собираюсь называть вещи своими именами, и даже в твоем доме.
— Тогда убирайся в свою комнату! — взревел Барт.
— Все веселятся, — съязвил Джори, направив свое кресло-каталку к лифту. — Что касается меня, то я подумываю над тем, не заделаться ли мне истовым христианином и не пойти ли помолиться…
— Для начала, ты никогда и не был христианином, — сорвался на него Барт. — Никто из здесь присутствующих не ходит в церковь. Но придет, придет день, когда каждый из живущих в этом доме будет обязан посещать церковь.
Крис встал и положил на стол салфетку, остановив суровый взгляд на Барте и Синди:
— С меня достаточно. Я долго слушал этот детский лепет, и меня удивляет, как взрослые люди в мгновение ока под влиянием каприза обращаются в младенцев.
Но Джори был задет, и теперь было не остановить и его. Он резко крутанул каталку вспять; его глаза загорелись гневом, ноздри раздувались от ярости; его обычно спокойное лицо было перекошено.
— Отец, прости меня, но мне есть что сказать. — И Джори обернулся к вставшему ему навстречу Барту. — Послушай-ка, младший братишка. Я верую в Бога, но я равнодушен к религии. Религия создана для того, чтобы манипулировать и наказывать. Ибо настоящий Бог людей, даже людей церкви, это — деньги.
— Барт, — вступила я в разговор, опасаясь за Джори, — время подниматься наверх.
Но лицо Барта побледнело, и он не слушал меня.
— Если ты веришь тому, что сейчас сам сказал, не удивительно тогда, что сидишь в инвалидном кресле и не можешь подняться. Ты наказан Богом, и тебе на это только что указал Джоэл.
— Ах, Джоэл, — усмехнулся Джори. Кому нужны занудные поучения старого маразматика? Я наказан каким-то идиотом, который намочил песок в колоннах в ту ночь! Бог не желал наказывать меня: он не пролил на Землю дождя. Просто садовый шланг поставил себя на место карающего Бога, и вот я здесь, а не там, в мире балета, для которого я рожден. И, как только я смогу, Барт, так я уеду отсюда! Я постараюсь забыть и не вспоминать больше, что ты — мой брат, которого я всегда любил и которому старался помогать.
— Браво, Джори! — закричала Синди, хлопая в ладоши.
— ПРЕКРАТИ! — заорала на Синди я, хватая ее за руку. Крис схватил ее за другую, и мы вдвоем оттащили ее от
набросившегося Барта. Синди сопротивлялась и пыталась освободиться.
— Проклятый лицемер! — кричала Синди Барту. — Я знаю, я слышала на твоем дне рождения, что ты собираешься использовать свою часть в местной общине…
Слава Богу, двери лифта закрылись, и Барт не добрался до ненавистной Синди.
— Привыкни держать рот на замке, Синди, — сказал ей Джори. — Ты только сделаешь Барта хуже. Я сам сейчас сожалею о том, что сказал. Ты видела его лицо? Не думаю, чтобы он притворялся или лицемерил в вопросах религии. Он чудовищно серьезен. Если Джоэл — действительно лицемер, то Барт — нет.