Семена прошлого
Шрифт:
— Да, все в ее шкафу, — ответила я на ходу, поспешив в ближайшую ванную с младенцем на руке, где я налила раствор в миску. — Она уже давно приготовила все для маленького.
Я была теперь возбуждена, воодушевлена; мне хотелось немедленно пойти к Джори и показать ему его сына. Я вздохнула, подумав о том, что это будет его единственное и последнее дитя. Да, шансы его стать еще раз отцом крайне малы. Какое счастье, что бог даровал ему этого ребенка!
Он был такой хрупкий, с легким белесым пушком на голове, этот мальчик. Его розовый ротик делал сосательные движения, а глазки пытались приоткрыться, хотя были еще склеены. Несмотря на то, что он еще был покрыт родовой слизью, он показался мне таким прекрасным, что я не могла от него глаз оторвать.
Маленький прекрасный человечек. Милый нежный мальчик, рожденный на счастье моему Джори. Я хотела разглядеть цвет его глаз, но он держал их крепко закрытыми.
Я так нервничала, как будто у меня не было никогда собственных сыновей. Этот был явно недоношен и выглядел таким хрупким. Мои оба родились в срок и сразу же поступили в опытные руки нянек.
— Спеленай его потуже, — напомнил Крис из другой комнаты. — И обязательно проведи пальцем внутри рта, чтобы там не осталось сгустков крови и слизи. Новорожденные могут задохнуться, если что-то попадет им в рот.
Отчаянные крики ребенка, вероятно, означали его тоску по знакомому теплу матери, по жидкой внутриутробной среде. Как только я погрузила его в теплую воду, он перестал плакать и, казалось, заснул. Но даже во сне его крошечные, как у куклы, ладошки пытались найти на ощупь мать и ее теплую грудь.
Тут, к своему изумлению, я услышала еще один детский крик!
Быстро обернув ребенка в пушистое полотенце, я поспешила в спальню — и увидела, что Крис склонился над вторым ребенком!
Крис взглянул на меня недоуменным взглядом:
— Девочка. Белые волосики, голубые глазки. Я лично говорил с ее врачом, но он ничего не сказал мне о том, что прослушивается двойное сердцебиение. Иногда так случается, когда один ребенок располагается позади другого, но все же это странно… — Он переменил тему и продолжал. — Близнецы обычно меньше весом и размером, чем другие дети, и их малый вес плюс двойное давление помогает им быстрее появиться на свет, чем единственному ребенку. Так что Мелоди в этом смысле повезло…
— О… — только и смогла выговорить я, беря свободной рукой девочку и рассматривая ее. Я тотчас же узнала, кто они! Это Кэрри и Кори, вновь рожденные на свет.
— Крис, как это чудесно, как неправдоподобно чудесно! — засмеялась я от счастья, но через секунду умолкла и загрустила при воспоминании о моих горячо любимых близнецах — сестре и брате. В воображении я все еще видела их бегающими по двору в Глэдстоуне, играющими среди жалких искусственных цветов на чердаке.
— Те же близнецы…
Крис взглянул на меня; его резиновые перчатки были в крови.
— Нет, Кэти, — твердо сказал он. — Это не те же близнецы, еще раз рожденные. Помни это. Тогда первой родилась Кэрри, а теперь — мальчик. Это не те, обреченные на несчастье, дети. Этих близнецов ждет прекрасное будущее. И не можешь ли ты перестать просто глазеть и начать что-нибудь делать? Девочку тоже надо искупать, мальчику подложить подгузники, чтобы он не успел вымочить все на свете.
Дети были крошечные и скользкие, обращаться с ними было нелегко. И все же я была невероятно, ошеломляюще счастлива. Несмотря на то, что сказал Крис, я все равно считала, что эти дети — Кэрри и Кори, рожденные вновь для того, чтобы прожить жизнь, которую им задолжала судьба, жизнь, которую отняли у них алчность и эгоизм.
— И не волнуйтесь, — шептала я, целуя каждую красную щечку и каждую крохотную ладошку. — Ваша бабушка сделает все, чтобы вы были счастливы. Неважно, что мне придется для этого претерпеть, но я положу все силы для того, чтобы у вас было все, чего лишены были Кэрри и Кори.
Я взглянула в спальню, где Мелоди только-только готова была очнуться от обморока.
Подошел Крис и сказал, чтобы я устроила для Мелоди хорошую ванну и помыла ее губкой с мылом. Он взял у меня близнецов, чтобы хорошенько осмотреть их.
Я вымыла Мелоди и уже одела ее в новую рубашку, когда она окончательно очнулась и взглянула на меня пустыми, ничего не понимающими глазами.
— Все прошло? — спросила она слабым, бесконечно усталым голосом.
Я взяла ее щетку для волос и попыталась расчесать влажные спутанные волосы.
— Да, милая, все позади. Ты родила.
— Кого? Мальчика? — впервые за много дней у нее в глазах была надежда.
— Да, милая. Мальчика… и девочку. Ты родила прекрасных близнецов.
Ее глаза стали огромными, темными, полными тревоги; казалось, она опять упадет в обморок.
— Они прекрасны, Мелоди! В них все — полное совершенство.
Она все так же тревожно и изумленно глядела на меня, пока я не поспешила принести ей близнецов.
Она взглянула на них с откровенным изумлением — и, наконец, слабо улыбнулась.
— Ах, они хорошенькие… Но я думала, будет темненький, как Джори.
Я положила близнецов ей на руки. Она глядела на них так, как будто не верила в реальность происходящего.
— Двое, — прошептала она, и снова: — Двое…
Ее глаза остановили свои взгляд где-то в пространстве.
— Двое. Давно я говорила Джори, что когда у нас будет двое детей, тогда мы остановимся. Я хотела мальчика и девочку… но не близнецов. А теперь я буду им и матерью, и отцом — двум сразу! Близнецы! Нет, это несправедливо, несправедливо!
Я мягко погладила ее по волосам:
— Милая, это так Бог наградил вас с Джори — мальчиком и девочкой сразу, и теперь тебе не надо проходить через это дважды. Ты не одна, мы все будем помогать тебе. Мы наймем лучших нянек и бонн. Ни ты, ни дети не будут нуждаться ни в чем.
Надежда озарила ее взгляд, и она закрыла глаза.
— Я устала, Кэти, очень устала. Я думаю, в самом деле хорошо, что у нас есть и мальчик, и девочка, в особенности, теперь, когда Джори не сможет больше иметь детей. Я надеюсь, это его приободрит после того, что он потерял, и теперь он будет доволен.