Семерка из козырей
Шрифт:
Конечно, я скрыла ярость, и спокойно спросила:
— Вопросы касаются тайного ордена?
— Да! — Фокс подпрыгнул на стуле. — В самую точку, Ада. Мне нужна подробная информация. И твой анализ. И имена главного! Кто за этим стоит.
— Я отвечу тебе на все вопросы и даже дам краткий анализ, потом я смогу уйти? Повторяю, я очень тороплюсь. Я и так задержалась, и выпала из мира на добрых пятьдесят лет. — Я старалась говорить очень спокойно. Но небывалые всплески эмоций рвались наружу. Надо разобраться с контрольными кнопками и повысить устойчивость. Ну, почему люди такие трудные? Ответить на вопросы про орден — могу, дать общий анализ тоже смогу. Но откуда я могу знать, кто за этим стоит? Если видела только Наставника, который больше походил на воспитателя ясельной и группы и торопящегося Бога. Складывалось впечатление, что он вообще мимо проходил и случайно на меня наткнулся. Кто из них главнее? Я не знала. Наверное, Наставник.
— Пятьдесят семь! — бодро напомнил Фокс.
— Пускай так, — я скрежетнула зубами. Почему-то плюс десяток лет к пятидесяти мне казался несущественным пустяком.
— Куда ты торопишься?! Может, что-то еще тяготит тебя кроме влечения идти в горы. Скажи мне! И быть может, я помогу.
Я с сомнением посмотрела на полицейского, и все -таки выдавила из себя:
— У меня ощущение, что я что-то выполнила не до конца. У меня задание. И я должна его закончить. — При моих словах человек нахмурился, пытаясь уловить смысл. Глаза не могли сосредоточиться на предметах, он то смотрел на свою шляпу, то на мои руки. Я, кстати, на них уже больше не смотрела. Привыкла, наверное. Хорошо, что хоть не две левые. Подумаешь разные пальцы. Молчание затягивалось. — Так мы договорились? — Человек явно не хотел меня слушать и тем более понимать суть моей проблемы.
— Как сказать, — замялся с ответом Фокс. Кратко посмотрел на меня, поспешно отводя глаза. Его настороженность мне не понравилась. — Всё будет зависеть от твоего рассказа. Но я приложу все усилия, чтобы помочь тебе! — горячо заверил человек. — Честное полицейское!
Полицейские — это несостоявшиеся альпинисты. По сути, несчастные люди. Люди, у которых мечта не осуществилась. Мне захотелось дать человеку шанс.
— Что тебя интересует? — со вздохом спросила я. Как бы я ни хотела — придется задержаться. Не отстанет же.
— Парик! Давай про парик!
Я закатила глаза. Человек был явно не в себе. И не мог правильно сформулировать мысль. Соединить слова в предложения. Торопился. Время поджимало, я не могла дальше сидеть, начала скороговоркой:
— Парик — это всего лишь одно из заданий. В ордене внутренняя иерархия построена на противоречиях и законах кибернетики. У них там касты. Но мне, кажется, просто новые уровни, которые надо покорять. Чтобы подняться по лестнице надо: украсть у человека, украсть человека и убить человека. Процесс не займет много времени: все био семерки имеют самообучающийся процессор и только вопрос времени будет разделять каждую модель от нового задания. Почему не разом они к этому придут? Человек, ты серьезно? Каждая модель совершенна по-своему! Мы все разные, как и люди. Всё. Я сказала всё. Быстро и лаконично. Я могу идти?
— Подожди! Это слишком поверхностно! Ты сказала так много и ничего одновременно! А твой анализ? И чем это грозит?..
— Ты, что сам не можешь сделать анализ? — удивилась я. Этот человек начинал меня подбешивать еще больше. — Я дала тебе так много вводных данных.
— Нет, — немного наивно и честно признался мне полицейский. — Я математику и в школе не любил. У меня гуманитарный мозг. Я биологию хорошо знал. И на уроках труда всегда отличался. Такие знания мне пригодились, когда я с дедушкой био собирал.
— Да при чем здесь мозг?! — взорвалась я. — Причем тут, твой дедушка?! Я тебе вводные дала. Разжевала всё.
— Не дави на меня! — фальцетом закричал Фокс. — Хоть ты на меня не дави.
Я закатила глаза. Пробурчала:
— Ладно. — И добавила, раскладывая всё по полочкам. — Это грозит только одним: постепенной катастрофой для человечества — гибелью вида. С каждым днем тайный орден будет все больше, из-за постоянного прироста и обработки био, а ...
— Людей все меньше, — закончил за меня Фокс, содрогаясь. Я кивнула.
— Семерки — костяк любого движения, направления, — я сказала очевидный факт, но, кажется для Фокса, это было открытием, новой информацией. Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами, ловя каждое слово. Человек должен был меня понять! Почему не улавливает суть? На всякий случай добавила. — Не важно какая потом будет армия, из кого она станет состоять, хоть из троек и четверок. Главное — костяк! А костяк — это мы, семерки.
— Сейчас уже пятнадцатые модели, — поправил меня Фокс. — Кому нужны четверки. Ты считаешь, что катастрофа неизбежна?
Я кивнула: правильно мыслит. Поднатужься, человек.
— Не сразу, конечно. Но скоро люди будут редки. Возможно, перед исчезновением вида полностью, с сотню посадят в стеклянный дом для изучения и постоянного наблюдения. Но это опять не точно и только мои предположения, сделанные из анализа. Не исключено, что эта сотня перебьет себя раньше, борясь за этажи в стеклянном доме.
— И тебя — это нисколько не беспокоит?! Это же, — Фокс начал задыхаться от волнения, — Ужас!
— Это ваш ужас.
— Но этот ужас коснется и тебя!
— Меня? Это вряд ли, — скептически, усмехнулась. — Меня это должно беспокоить? Я же машина. Набор команд. Что мне до ваших человеческих катастроф? Человек! Пойми! Меня тянет в горы: надо закрыть алгоритм и выполнить команду до конца. Всё! Больше меня ничего не волнует.
— А, если горы не помогут? Как ты закроешь алгоритм?
Я внимательно посмотрела на человека. Фокс беспокоился. Как можно спокойнее ответила:
— Тогда я найду двенадцатый отряд спасателей или кого-нибудь из альпинистов и закрою команду.
— Это так важно?! — вскричал Фокс.
— Это важно для меня. Для моего существования. В этом смысл всей моей жизни. — Я попыталась как можно более тщательнее донести слова до сознания человека. Поэтому голос мой звучал уравновешенно. Как он мог не понимать очевидных вещей: у меня незакрытая команда! Что может быть важнее?!
— Ада, — осторожно начал Фокс, беря себя в руки. — Я должен тебя расстроить.
— Чем еще? — скептически спросила я.
И тогда он сказал:
— Понимаешь, Ада. — Фокс как-то виновато отводил глаза. — Гор больше нет. Нет и спасательных отрядов. Альпинисты и то редки.