Семеро с планеты Коламба (сборник)
Шрифт:
Славик покосился на художника. Тот не отрывал глаз от картины.
— Слава, не пропусти! — призвал он. — Сейчас начнут просыпаться краски!
Одеяло расползалось на ватные клочья, а те на глазах таяли, исчезали. Это солнце, — мальчик уже чувствовал его тепло затылком и плечами, — убирало одеяло.
И вот обнажилась речка и блеснула по-змеиному синим холодком.
На другом берегу тускло-зеленый куст ивняка вдруг стал наливаться зеленью, словно молодея или будто кто сбрызнул его живой водой. И обрывистый глинистый берег в одно мгновение зарыжел, заоранжевел, потеплел.
А луг перед ними — три-четыре! — будто сдернули с него кисею — засверкал такой ослепительной россыпью разноцветных искр, что Славику захотелось зажмуриться. И почему-то стало весело.
— А? — услышал он голос художника, отчего-то тревожный. — Ну?
— Здорово! — ответил Славик. — Честное слово — здорово!
— Тогда, — удовлетворенно сказал Кубик, — прими это Утро в подарок и знай, что чудеса на Земле существуют и помимо пришельцев. Их нужно только поискать. А то — пришельцы, пришельцы…
Они шли по лугу по направлению к речке. Кубик все говорил. Голос у него был чуть виноватый, словно он не был до конца уверен, что его Утро стоило того, чтобы будить человека в пять часов.
— Понимаешь, — откровенничал художник, — почти все дневные чудеса открыты. А раннеутренние и ночные еще остались. Поэты, например, садятся писать стихи — отыскивать чудо-слова, чудо-строчки — чаще всего ночью. Некоторые ученые делают свои открытия глядя на звезды или во сне, как Менделеев. А я подумал, что бывают, вероятно, такие замечательные мысли, что могут приходить в голову только рано-рано. И такие краски, которых не увидишь в другое время. Хоть совсем не ложись спать!..
Славик подумал и задал осторожный вопрос:
— А сегодня вам какая-нибудь хорошая мысль пришла в голову?
— Конечно! — Кубик взмахнул руками. — А как же! Рассказать? Ну, слушай… Я подумал нынче, что большинство из нас живет неправильно…
— Почему?
— Мы, люди, общаемся только друг с другом и тем самым ограничиваем себя. Человек должен общаться со множеством других существ. С собаками, кошками, козами, деревьями, цветами, облаками. Ведь они живут рядом с нами! Мы должны почаще впускать их в нашу жизнь, замечать их настроения, слушать их рассказы. Вот даже мое крыльцо — оно, я сегодня заметил, скрипит совсем не так, как вчера.
— Так ведь дождь ночью прошел.
— Да, — согласился Кубик. — Пришел, прошелся по Егоровке и ушел, длинноногий, дальше. И, между прочим, сменил и мое настроение…
Они подошли к речке, сели на песок. Песок был еще холодный. Славик о чем-то думал. Он сыпал песок из ладони в ладонь и молчал. Молчал и художник, глядя на быструю воду реки.
Славик сыпал, сыпал песок и наконец спросил:
— Вы потому, наверно, никогда не скучаете, что всегда что-то придумываете?
— Я-то? Не скучаю, говоришь? Придумываю? Нет. Я, Славик, от грусть-тоски цветами да травами лечусь.
Славик удивился. Какие-то травы пила его бабушка — когда она их заваривала, в кухне сильно пахло полынью и мятой.
— Вы их завариваете? — на всякий случай спросил он.
— Никогда в жизни! — воскликнул Кубик. — Как можно! Если их заварить, они потеряют главное для меня — цвет. Я на них смотрю, Славик, на травы и на цветы, и вылечиваюсь от любой болезни. Смотрю на гвоздики и незабудки, на лютики и васильки, на череду и цикорий, который Нинка называет петровыми батогами. А сирень? А белый с золотом жасмин? А тот же мышиный горошек? А синий-синий синяк? А горицвет?
— А что от чего лечит?
— Что от чего лечит? — озадачился Кубик. — Надо подумать. Вернее, вспомнить. Ну… когда у меня болит голова, я должен посмотреть на гвоздики или, еще лучше, на ромашки. Не рвать цветы — это очень важно, — а только посмотреть. Голова скоро проходит. Если заболит живот — я должен отыскать васильки. Это верное средство. Сирень прочищает мозги. Горицвет снимает усталость…
— А незабудки?
— Ну, Славик, о незабудках ты и сам должен все знать. Они улучшают настроение, вызывают улыбку и прогоняют хандру.
— А-а… — Славик вспоминал, какие цветы он еще знает.
— Кувшинки? — подсказал Кубик и показал рукой на большой белый цветок в воде. — Эти лечат от всех болезней. Особенно от нервных. От нервных, кстати, помогает еще лягушечье кваканье. Но его нужно принимать не в таблетках, как некоторые, и даже не в уколах, а… в виде ква-квапель, а еще полезны ква-кванны. Давай искупаемся?
— Холодно еще.
— А я, знаешь, приму одну ква-кванну. — И художник стал раздеваться.
Когда он подходил к речке, лягушки одна за другой — плюм! плюм! плюм! — попрыгали в воду.
СЛАВИК — ЖЕНИХ
После завтрака Славик побежал на огород.
Семеро пришельцев и землянин сели наземь, и Грипа показал оружие против Митяя. Оно не походило на фотоаппарат. Это была плоская коробочка величиной со спичечный коробок, только еще площе, с круглым экранчиком и тремя кнопками, красной, зеленой и белой, на другой стороне коробочки.
Грипа рассказал, как нужно пользоваться прибором.
— Когда противники приблизятся к тебе на расстояние восьми — десяти земных шагов, направь на них аппарат экраном вперед и нажми на красную кнопку. Сосчитай до тридцати — они ведь не сразу на вас набросятся? — и нажми на белую. Если они все еще будут враждебны, снова нажми на красную. Двух доз вполне достаточно.
Славик потрогал красную кнопку.
— Теперь второе. Это условие такое же важное, как первое. Такое же важное, — повторил Грипа.
— Такое же, — повторил и Славик. — А эти ваши дозы — не радиация?
— Нет, это совсем не то, чего ты боишься. Но если ты не нажмешь, когда все успокоится, на зеленую кнопку, аппарат может причинить некоторый вред живому существу. Это и есть второе, такое же важное, как первое.
— Понял. — Славик потрогал зеленую кнопку.
— Подержишь ее нажатой ровно столько, сколько и красную, — ровно столько.