Семеро с планеты Коламба (сборник)
Шрифт:
— Борщ обыкновенный? — переспрашивал робот. — Такого в перечне блюд нет. Есть украинский, русский, южный, сибирский, летний, зеленый, без мяса, острый…
— Что я говорила! — бабушка с торжеством оглядывала кухню, где собиралась вся семья. — Не может! А отравить — это он всегда пожалуйста! Рано вы меня из кухни выпроваживаете!
— Но мама! — защищал робота сын. — Ты же сама вот уже три года жалуешься, что сил на кухню у тебя больше нет. Что она тебя замучила. Мы и купили — ради тебя! — робота…
В конце концов робот принимался за работу. Надо ли говорить, что бабушка, стоя у него за спиной, бдительно следила за каждым его движением? Робот все делал быстро, ловко, аккуратно.
— Машина она и есть машина, — ворчала, однако, бабушка. — А ежели в ней какая-то гайка открутится? Откуда мне знать, что он вместо соли в кастрюлю может насыпать? Нет, за ним нужен глаз да глаз…
И бабушка начинала роботу и то, и другое подсказывать — чего и сколько положить, пока не уставала и не уходила отдыхать.
Наконец из кастрюли начинал подниматься пар. Бабушка, сидя в кресле в гостиной, принюхивалась.
— Ой, не так пахнет! — качала она головой. — Не так, как надо! Да и чего можно от машины требовать!
Борщ разлит по тарелкам, семья приглашается на кухню, все пробуют его. Первой — бабушка. Отведает ложку — смотрит на родных. А в глазах такая надежда, что похают роботову работу!
И сын, и невестка, и внуки прячут от бабушки глаза— борщ отменный, слов нет. А самый маленький внучек говорит как раз то, что нужно:
— Бабушка, скажи ему, что вкусно. Вон он как на тебя смотрит. Ну, скажи! Ты ведь для него главнее всех.
Бабушка поворачивает голову к роботу.
— Капусту-то ты все равно слишком мелко нарезал, — говорит она, — разварилась капуста и вкуса не имеет. Но уж ладно, для первого раза ничего. Если будешь меня слушать, научишься. Слушать-то ты умеешь?
Робот кивает, да не один, и три раза подряд. Бабушка зачерпывает еще ложку.
— Искрошил капусту. Прямо не капуста, а вермишель…
Роботов становилось все больше. И каких только историй не рассказывали об их приключениях — и смешных, и грустных, и каких угодно. О них-то и наша повесть…
«ЗАЯЦ»
Это случилось весной, в мае.
Это случилось в троллейбусе, на том маршруте, где почему-то держали кондуктора. Кондуктором был, конечно, робот. Его прозвали Тетей Катей: ТК — троллейбусный кондуктор.
Глаза у Тети Кати были зеленые, но если она обнаруживала «зайца», глаза загорались красным светом.
Когда тот мальчишка впрыгнул в троллейбус, Тетя Катя стояла спиной к входу и не заметила его. Он уселся подальше от кондуктора и высунулся в окно.
Цвела акация, и мальчишка хватал в горсть белые душистые цветы с деревьев, что росли рядом с дорогой.
И вдруг раздался густой голос Тети Кати:
— Пассажир, ваш билет? — Роботы ко всем без исключения обращаются на «вы».
Мальчишка сунул руку в один карман, в другой… Ни талонов, ни денег не было. А Тетя Катя ждала, вытянув большую свою ладонь.
И «заяц», отчаявшись, положил в ладонь робота горсть белых пахучих цветов.
Тетя Катя перевела загоревшийся красным взгляд на ладонь.
В той небольшой программе поведения, которая была записана в электронном мозге троллейбусного кондуктора, ничего не было сказано про цветы вместо денег. Про «зайца», расплачивающегося цветами. Про то, как надо с ним поступить.
— Следующая остановка — Садовая! — сказала Тетя Катя, хотя следующая была — Космонавтов. — Проходите вперед, граждане, — говорила она, хотя в салоне никого, кроме нашего героя и двух парней, не было. — Уступайте места старшим! — бормотала растерянно. — Осторожно — двери закрываются! — Глаза Тети Кати лихорадочно меняли цвет с зеленого на красный, даже бывали разноцветными: один зеленый, другой красный.
— Ты что, пацан! — крикнули парни. — У нее резисторы сейчас сгорят! Гони монету живо!
И в этот момент Тетя Катя словно опомнилась. Она прижала ладонь с цветами к металлической груди.
— Совесть — лучший контролер, — сказала она, как учили конструкторы, и при этом прикоснулась к плечу мальчишки. — Следующая остановка — конечная. Но вы можете ехать и дальше…
Глаза Тети Кати сияли ярким-ярким зеленым светом!
РОБОТ ЗАУПРЯМИЛСЯ
Робота для прачечной назвали Золушкой по той же непонятной причине, по какой стиральные порошки получили имена Светланы, Дарьи и Аэлиты.
В прачечном деле Золушка была профессором. Она знала все ткани, выпущенные за последние пятьдесят лет, знала все способы их стирки, чистки, подкрахмаливания, подсинивания, если оно требовалось, и глажения. Ей были известны все конструкции утюгов, режимы работы стиральных машин и вообще все-все о стиральной технике. С клиентами Золушка была вежлива и предупредительна, короче говоря, очень скоро трудно было представить, что когда-то в прачечной работал человек.
Золушка была похожа на всех других роботов этого поколения: металл и пластик. Отличал ее лишь передник, необходимый в работе.
Однажды Золушка спросила у клиента (клиент этот была Зина Скороходова, к которой наша прачка испытывала, скажем так, расположение), почему ее, робота, назвали Золушкой и что это имя означает.
Пока прачка перебирала белье, семиклассница Зина рассказывала ей сказку о Золушке и ее злой мачехе, о доброй фее и принце, бале, хрустальном башмачке, который принц надел на маленькую ножку Золушки…