Семейная могила
Шрифт:
— Да уж, представляю, как мы ковыляем с ходунками по Копакабане лет эдак через тридцать.
— Я бы на твоем месте особо не беспокоился. В сельском хозяйстве высок процент несчастных случаев, вон, двух пальцев я уже лишился. Не успеешь оглянуться — и ты состоятельная вдовушка. Не зря же я столько леса посадил!
Я помолчала.
— Слышишь, Бенни? Я не смеюсь.
— Стало быть, Крит в следующем апреле? — ответил Бенни. — А детенка поручим Бенгту-Йорану.
22. Бенни
Я знаю, что мне еще не раз придется
А я-то еще возомнил себя Понимающим и Надежным Спутником Жизни, который и не рассчитывает на ее помощь в сельском хозяйстве. Некоторые фермеры смотрят на своих жен примерно так же, как старые помещики смотрели на батраков, полагая, что они могут отойти в сторонку и родить в борозде во время уборки картошки, а потом завернуть ребенка в подол и продолжить работу. Иногда мне кажется, что и современные политики придерживаются тех же взглядов, если вспомнить, что они выкидывают матерей из роддома уже через день-два после родов. Ноги в руки — и вперед!
Самым горьким разочарованием было для нее то, что мне пришлось покинуть ее во время родов. Она проносила ребенка на две недели дольше положенного срока, так-то мы специально все спланировали, чтобы я был с ней рядом и смог взять небольшую передышку, но в итоге Бенгт-Йоран уехал с Вайолет на Майорку, опасаясь, что, если он отпустит ее одну, тут же на горизонте возникнет какой-нибудь мачо в золотых побрякушках и протянет к ней свои грязные лапы.
Я вошел в кухню около девяти вечера и обнаружил, что она сидит на стуле, уставясь на лужу, растекающуюся у ее ног.
— Что, воды отошли? — спросил я. — У тебя схватки? С каким перерывом?
— Пять минут.
— Тогда пора ехать. Хорошо, что я в хлеву успел закончить!
Она с трудом кивнула и поморщилась. Схватки.
— Ты-то откуда знаешь про роды? — простонала она затем. — Ты же не ходил на занятия для будущих родителей и ни строчки не прочитал из той книги, которую я положила на твой прикроватный столик!
Да уж, я видел, как она раздраженно косилась на меня всякий раз, когда я гасил лампу перед сном. Но в разгар сенокоса сил уже больше нет ни на что!
— Да я сколько раз телят принимал! Я все знаю! Если теленок не хочет вылезать, обвязываешь его цепью и тащишь чуть вбок!
Видок у нее был тот еще, когда она встала и поплелась наверх, чтобы переодеться и прихватить сумку с вещами. Ехали мы молча. Дезире научилась правильно дышать в момент схваток, и мне это казалось разумным. Коровы тоже так делают.
Но она первородящая, а у таких роды всегда проходят дольше. В смысле у телок. К пяти часам утра она совсем обессилела, а я места себе не находил. Не мог же я бросить коровник на произвол судьбы: Бенгт-Йоран уехал, а сменщика я в этом году не брал, решил, что не могу себе этого позволить. У меня даже запасной вариант был на всякий пожарный, девчонка из соседней деревни, которая обещала, если что, меня подменить. Я позвонил ей, но оказалось, она уехала на какой-то рок-фестиваль, решив, что мы и без нее обошлись.
Прошла еще пара часов. Коровы небось уже чуть не лопались, к гадалке не ходи. Так что мне пришлось бросить Дезире, в то время как она лежала в холодном поту, изогнувшись дугой на родильном столе и вцепившись в поручни так, что костяшки побелели. Она кинула на меня взгляд, который я еще долго буду вспоминать, но все же простонала сквозь сжатые зубы: «Иди!» Акушерка только пробурчала: «Да уж, многие папаши такое зрелище не выдерживают, это у нас, баб, выбора нет!»
Поэтому первой моего сына увидела Мэрта, а не я. Дезире позвонила ей, и она тут же примчалась на такси.
Около трех часов дня Мэрта позвонила из послеродового отделения. У меня родился здоровый, толстый мальчик, морщинистый, как шарпей. Я прослезился и зашвырнул свою кепку с логотипом Союза лесовладельцев на силосную башню. И все равно мне не удалось выбраться в город до девяти вечера. Мы сидели и перешептывались под гул общественной столовой. Она сидела на надутом резиновом круге, а рядом стояла люлька с маленьким шарпейчиком. Он… он был таким красивым! У меня опять защипало глаза, я попытался обнять Дезире, но она только потупила взгляд.
— Я зна-аю, что ты не виноват! — произнесла она. — Но ты должен был быть рядом со мной! А то все родильное отделение забито отцами, тумбочки у всех завалены цветами, и только мы с Арвидом одни… Я себя чувствовала, как последняя грешница с внебрачным ребенком, которых раньше все так презирали.
Тут-то и выдался подходящий момент ввернуть то, о чем я давно уже подумывал:
— Дезире, а может, поженимся?
Она нетерпеливо фыркнула:
— Да я не об этом! Сегодня-то кому до этого…
— Я знаю. Я просто предлагаю тебе разделить со мной мои долги и в горе, и в радости!
— А ты уверен, что у тебя есть на это время? — спросила она с подозрением.
— А мы после осенней страды, вместо отпуска! У меня и рубашка белая имеется!
23. Дезире
Когда Бенни изложил мне свои соображения по поводу нашей свадьбы, я только в очередной раз диву далась: как я могла связать свою жизнь с этим человеком?
Выглядело это так: столик у окна в гостинице «Скандик» (с видом на автостоянку), свиная отбивная с запеченным картофелем и ванильное мороженое. И кофе с корзиночками из марципана. Он нашел какое-то специальное предложение со скидкой с пятнадцати до шестнадцати часов дня. С Бенгтом-Йораном, Вайолет и Мэртой в качестве приглашенных. Ну а вечером можно в кино там сходить…
— Твой отец все равно вряд ли захочет приехать, а моя родня… сама знаешь, у меня только Анита с братом и остались… — Вид у него при этом был какой-то овечий.
— Папа приедет как миленький! — возразила я. — Он же старый майор! Сначала он поручит своим молодцам хорошенько тебя отделать за то, что ты меня совратил, а потом потребует, чтобы мы венчались в церкви с торжественным караулом Союза работников сельского хозяйства на ступеньках. Молодые крестьяне, стоящие по стойке «смирно» со скрещенными вилами.