Семейное дело
Шрифт:
– Дела…
«Банк, что ли, ограбить?»
И тут же – секунды не прошло! – Газон сложил в покрытой красной банданой голове выверенный до мелочей план дерзкого, шумного, а главное – удачного налёта. Вот он смело подбегает к полицейскому челу, отвешивает растяпе могучую затрещину и овладевает оружием. Вот он врывается в помещение банка, потрясая пистолетом и пуляя в потолок. Вот он прыгает в седло верного мотоцикла и мчит в перспективную даль, победоносно размахивая длинным рублём…
План получился настолько реальным, что Газон
– Закурить, извините, не найдётся?
Дикарь нехотя отвлёкся от стоящей перед глазами картины и недовольно воззрился на небритого мужика в грязной робе с затёртой надписью «… канал».
– Покурить, извините, не угостите? – приятно улыбнувшись, повторил мужик.
– Курить вредно, – грубовато сообщил Шапка, почёсывая правой татуированной рукой левую татуированную руку. Никто из обитателей Тайного Города – за исключением челов – не курил и курить не собирался.
– Здоровье не позволяет?
– Скурвиться можно.
– Не скурвиться, а скуриться, – поправил дикаря мужик. И прежде чем возмущённый Газон высказался по поводу грамотности неожиданного собеседника, продолжил: – Но ведь боязнь скурвиться не мешает вам выпивать, не так ли?
Судя по всему, чел опытным взглядом разглядел потенциального собутыльника, и разговор о куреве стал всего лишь необходимой прелюдией к перспективному знакомству.
– Водку не употребляю, – определил приоритеты Сигизмунд, которому необычайно понравился второй заход незнакомца. – Я от неё буйным делаюсь.
– Как мы с вами похожи! – всплеснул руками «… канал». – Я вот, к примеру, предпочитаю армянский коньяк. Извольте…
И протянул Газону плоскую фляжку.
– Мне нравится этот город, – осклабился дикарь, принимая угощение. – Как зовут?
– Озёрск.
– Тебя как зовут, дубина человская?
– Николай Матвеевич Столяров, – отрекомендовался небритый и даже привстал немного, демонстрируя остатки воспитания. – Слесарь.
– А я – освободился, – обозначил своё социальное положение Шапка. – Ну, за знакомство.
И сделал солидный глоток, продемонстрировав собутыльнику и мастерство, и опыт.
– А вас, извините, как величать?
– Палёный, – выдохнул дикарь.
– Фамилия такая?
– Коньяк твой палёный, – уточнил опытный Шапка. – Не армянский ни разу, чтоб его Спящий обратно выпил, а разлитый тут недалеко, под Питером, нам такой вертухаи втридорога втюхивали.
– Не армянский? – растерялся слесарь.
– Армяне столько не гонят, сколько мы выпиваем, – хохотнул дикарь. – Да ты не парься, чел, палёные тоже разные, и твой – в нормале.
И, подытоживая лекцию, сделал следующий глоток.
– Вы не представились, – напомнил Столяров.
– Газон, – сообщил дикарь, вытирая губы тыльной стороной ладони.
– Газон – это кличка?
– Типа.
– А зовут вас как?
– Сигизмунд Феоклистович Левый, – слегка напрягшись, припомнил Шапка. – Можешь хоть в справке про свободу поглядеть.
– А. – Слесарь помолчал. Обдумал услышанное. Выпил, промокнул рот грязноватым платком и произнёс: – Я, пожалуй, стану называть вас Газоном.
– Договорились. А ты чо такой культурный, в школе учился?
– Инженер, – вздохнул Столяров. – Теперь – жертва невидимой руки рынка.
– И чо тебе от меня надо, жертва? – спросил, прищурившись, Газон, поскольку прекрасно понимал, что просто так никто его, освобождённого, поить не станет.
– Вам, извините, деньги нужны? – немного смущаясь, осведомился Николай Матвеевич.
– Давай, – тут же среагировал Шапка.
– Дать, извините, не получится, – вздохнул Столяров. – Заработать надо.
– Э-э… – В обычном случае слово «заработать» вызывало у Газона яростную отрыжку, однако прививка, полученная в исправительном учреждении, ещё действовала, и дикарь повёл плечом: – Чо надо?
– У меня связи есть на местном кладбище, – деловым тоном поведал интеллигентный слесарь. – Поступил заказ на захоронение бродяги.
– Сколько? – перебил нового знакомца Газон.
– Пятьсот.
– Где лопаты?
– Смотри, как интересно: в начале XIX века Озёрск считался одним из самых богатых городов губернии…
– Я знаю, – кивнул Бруджа. – В то время здесь селились купцы, развивались мануфактуры… В общем, жизнь кипела.
– Но уже к концу столетия город растерял всё своё преимущество, превратившись в то поселение, которое мы знаем: скромный районный центр. – Эльвира закрыла книгу и выразительно посмотрела на Петра. – Здесь случился мор?
– Здесь не случилось железной дороги, – объяснил вампир. – Мозгами местные купцы остались в екатерининских временах, считали, что водного и санного пути достаточно для нормальной деловой активности, и даже приплатили инженерам, чтобы те не прокладывали сюда пути.
– Но ведь здесь есть вокзал, – удивилась девушка.
– Боковое ответвление, построенное во время Первой мировой, – объяснил Бруджа. – А в XIX веке железная дорога сюда не пришла, и торговля с промышленностью захирела. Ничего личного, просто трудно везти сырье и вывозить товар.
– Озёрск стал жертвой невидимой руки рынка?
– Я бы сказал: стал жертвой глупости и недальновидности своих вождей.
Эльвира рассмеялась.
Сегодня они коротали вечер не на террасе, а в выходящей на неё гостиной, но даже приоткрывать окно не стали – слишком уж свежий ветер дул с озера, – любовались закатом через стекло. Эльвира – на подушках, Пётр – сидя на ковре, опершись спиной на диван. И пальцы девушки нежно перебирали его густые волосы.