Семейное дело

Панов Вадим Юрьевич

– Там тайник, настроенный на кровь Озёрских, – вздохнул шас. – Или на их генетический код. Или ещё на что-нибудь, чёрт его знает, этого Спицына и чокнутого Алексея, как решили они определять потомков. И только Эльвира могла взять то, что лежит в тайнике… И, как мне кажется, только она могла вообще найти тайник.

Фраза прозвучала приговором.

– И с её смертью цепочка оборвалась.

– У Эльвиры не было детей, я проверил. – Сулир скорчил гримасу, за которой обычно следовало грязное ругательство, однако воспитание

взяло верх: шас удержался в рамках приличий и лишь зло бросил: – Ей надо было меньше трахаться с масанами.

– А разобрать церковь тебе не позволят, – спокойно произнесла девушка.

– Возможно, при разборке тайник самоликвидируется.

– Да, такое вполне вероятно.

Они помолчали, глядя на небольшую, но необычайно изящную церковь, и одновременно грустно улыбнулись.

– По крайней мере, ты добыл сокровища.

– Мы добыли, – уточнил шас. – Я пришлю твою долю.

– Спасибо.

Повисла неловкая пауза, и лишь после неё шас задал вопрос, который его крайне интересовал:

– Куда присылать?

– Сюда, – улыбнулась Лера. – Я остаюсь.

– Надоел Тайный Город?

– Мне нравится рисовать.

Её чёрные глаза вспыхнули: девушка не просто приняла решение, ей нравился выбранный путь, она чувствовала себя счастливой.

– Не поверишь, но я догадывался, что так получится, – кисло протянул шас. – Когда увидел тебя после первого учебного дня, понял, что ты останешься. Ты сломалась.

– Я нашла себя, Сулир. Мне здесь хорошо.

– Я буду приезжать.

– Ты построил хороший курорт.

– Он стоит того, чтобы в нём отдохнуть.

– Пожалуй…

Кумар искренне рассмеялся:

– Никогда бы не подумал, что увижу тебя в окружении детишек…

– Потому что я моряна? – нахмурилась Лера.

– Потому что ты – отличный профессионал. – Шас выдержал короткую паузу. – Что будешь делать, если Пётр вернётся?

– В этом случае… – Она приложила палец к губам. – В этом случае я буду очень рада…

* * *

– Ты отлично действуешь из тени, – буркнул Бруджа, внимательно глядя на Анисима. Без злобы глядя, без ярости и без ненависти – время эмоций прошло, и теперь вампир смотрел на победителя внимательно, ожидая, какие условия тот выставит. – Прямо как ночной охотник.

– Я просто не любитель стоять под софитами, – объяснил Чикильдеев. – С детства отличался повышенной скромностью.

– Или застенчивостью?

– Или ею, – не стал отрицать Анисим. – Знаешь, где мы находимся?

Масан, несмотря на то что, придя в себя, уже успел изучить помещение, делано огляделся: маленькая дверь, отсутствие окон, запретная для вампиров черта, оставляющая лишь несколько квадратных ярдов для «прогулки». Мебели нет. Себе Анисим принёс два табурета, на один уселся сам, на второй поставил какой-то предмет, накрытый куском плотной ткани.

– Твой подвал?

– Подвал усадьбы Озёрских, –

медленно ответил Чикильдеев. – Там, где всё началось, там всё и закончится. Я так решил.

И тяжесть в голосе щенка – а ведь мужчина был младше вампира на полторы сотни лет – заставила Петра вздрогнуть.

– Кто ты? – хрипло спросил он, нервно потирая руки. – Бастард?

– Мне больше нравится термин «незаконнорождённый ребёнок», – мягко ответил Анисим. – До встречи с Юлией молодой граф Александр увлёкся, если можно так выразиться, молоденькой селянкой из бывшей крепостной деревеньки…

– И наплодил ублюдков.

– Одного, – уточнил Чикильдеев, не обратив внимания на очередное оскорбление. – Потом, встретив Юлию, граф придумал моей прабабке фамилию, дал некоторую сумму денег и переселил в Тихвин. Как видишь, мы изрядно приумножили полученный капитал.

– Вот это я и называю качественным стартапом, – проворчал масан. – Вы все метаморфы?

– Врать не буду – нет. – Анисим погрустнел. – Мой дед, он погиб в Великую Отечественную, и отец – обычные люди. В нашем роду гены Озёрских впервые проявились у меня.

– То есть мне повезло.

– Хорошо, что ты относишься к происходящему с юмором, – ровно произнёс мужчина. – Не люблю, когда начинают умолять.

– Особенно когда всё уже решено.

– Именно.

– Я понимаю, что такое честь, – хмуро проронил Бруджа.

– Я вижу.

Масан помолчал.

– Изменить решение нельзя?

– Из-за тебя мне пришлось убить сводную сестру, – без притворства вздохнул Чикильдеев. – Так что нет – нельзя. Извини. Придётся заплатить.

– Ну, ладно, я понял… – Пётр дёрнул головой. – Ты – метаморф. Понятно… Но откуда ты обо всём знаешь?

– Чикильдеевы ходят в церковь, – развёл руками Анисим.

– А если серьёзно?

– Куда уж серьёзнее? – Мужчина тихонько рассмеялся. – Граф Александр напоследок сказал моей прабабке, чтобы мы ходили в церковь. Мы ходили. Однажды отцу пришло в голову пройтись по всем помещениям, и каково же было его удивление, когда у престола он увидел то, что не видел никто более, – маленькую дверцу в стене.

– Главный тайник…

– В нём мы нашли немного камней, дневники фаты Юлии и вот это… – Анисим театральным жестом скинул покрывало со стоящего на табурете предмета, и Пётр тихонько выдохнул, увидев серебряную супницу.

– Что это?

– Тюрьма твоего отца.

Супница для кардинала… Какой стыд… Супница… Цель, к которой он шёл почти сто лет… Супница.

– А… – Бруджа откашлялся. – А отец? Что стало с отцом? Где он?

– За восемьдесят лет в заточении твой старик свихнулся, и мне пришлось его убить, – негромко и абсолютно равнодушно сообщил Анисим.

– Нет, – прошептал вампир. Ему не хотелось верить, что последние годы он грезил целью, которой уже не было.

– Да, – подтвердил свои слова Чикильдеев.