Семейное дело
Шрифт:
– Куда я еду? – изумился Ройкин.
– Пока не знаю.
Ещё одна пауза, за которой последовал ещё один осторожный вопрос:
– Может, ты того, обознался?
– Нет, – твёрдо ответил подросток. – Я вас видел. Точно.
– Машина какая?
– Машина не ваша, – признал Цыпа. – Но в машине точно вы, я вас сфотографировал. Потом посмотрите.
– Ерунда какая-то… – Ройкин почесал затылок, раздумывая, не следует ли всё же привлечь полицию, но сокровища… Если Левый с дружками и правда их нашли, то привлекать коллег пока не следует – они лишь
– А вы?
– А у меня тут самое веселье начинается…
– Бухать сюда, мля! Ж-ж-ж-живо!
– Да, да, сейчас, конечно же, – засуетился сидящий за вёслами Столяров. – Конечно же…
Он втащил Левого в лодку, накинул на разрисованные плечи сначала полотенце, а затем – ватник и немедленно, не дожидаясь повторного приказа, сунул в трясущиеся руки бутылку виски. Четвёртую с начала операции.
– Вот, пожалуйста.
– Мля…
Сигизмунд Феоклистович жадно присосался к горлышку, а слесарь покачал головой, удивляясь и поражаясь происходящему. А точнее – выдержке и выносливости Газона, который выдул в одно лицо уже три бутылки, но не только оставался на ногах, но и продолжал «поисковую» операцию, от которой давно бы загнулся любой «морж». Шутка ли – почти два часа в ледяной болотной воде! Кто потянет? Кто не окоченеет и не околеет? Однако сил в тщедушном и насквозь татуированном тельце Сигизмунда Феоклистовича оказалось до невероятности много, много больше, чем могло показаться со стороны, и он раз за разом уходил под воду, буквально ощупывая дно в поисках заветной машины.
– Мля… – Газон закашлялся, расплёскивая виски вокруг. – Мля…
– Может, завтра продолжим? – робко предложил Николай Матвеевич.
– Чтобы его у нас затырили? – изумился прокашлявшийся Левый.
– Кого его? – не понял слесарь.
– Сокровище, брателло, – весело объяснил татуированный и хлопнул напарника по спине. Так хлопнул, что интеллигентный слесарь едва не вылетел за борт. – Я ить ща не бухаю, а праздную! Я грузовик нашёл! – Он швырнул в воду опустевшую бутылку и тут же взялся за следующую. – Тащи верёвку, терпила, я клад отыскал!
– Ты – моё сокровище! Только теперь я понял смысл выражения: искал всю жизнь и нашёл! – управляющий автомобилем Анисим помолчал, прислушиваясь к звучанию фразы, остался доволен и продолжил: – Я люблю тебя, Лера, и прошу стать моей женой.
А вот на этот раз что-то пошло не так, голос слегка дрогнул, и последние четыре слова прозвучали менее уверенно, чем хотелось. И не так празднично, как предполагалось.
– Я прошу твоей руки, – изменил фразу Чикильдеев.
На сей раз предложение прозвучало мужественно, но Анисиму не понравились сами слова.
– Я прошу выйти за меня замуж… Прошу выйти замуж… Прошу замуж… Да, я хорошо подумал. Да, я уверен…
Нет, не нравилось. Не звучало как-то, не стыковалось с той песней, что играла в душе весь день, слова казались то странными, то напыщенными, то неуместными.
Тренькнул телефон, ненавязчиво предупредив о приходе эсэмэски, и Чикильдеев прочитал:
«Может, не будем торопиться со свадьбой?»
– Папа…
Отец, приятно удивив Анисима, к сообщению о том, что сын отыскал «единственную», отнёсся достаточно спокойно, сам когда-то бросился в любовь, как в омут, и знал, как это бывает. Но немного – вот уже третью СМС – сомневался насчёт скорой свадьбы.
«Хорошо, – набил Анисим ответ. – Обсудим завтра утром вчетвером».
«ОК».
Но что обсуждать? Всё заднее сиденье забито цветами, в кармане пиджака коробочка с кольцом, которое только что доставили от лучшего питерского ювелира, – Анисим решение принял.
– Я буду счастлив, если ты согласишься стать моей женой… Точно! Так!
Чикильдеев резко повернул, выезжая на улицу Леры, и почти сразу остановился, в изумлении наблюдая за тем, как Ройкин сажает девушку в машину…
«В машину Эльвиры?!»
Всё верно: Ройкин помогает Лере забраться в чёрный внедорожник Эльвиры.
«Что происходит?»
Увиденное показалось настолько странным, что Чикильдеев несколько секунд тупо таращился на удаляющиеся габариты внедорожника и лишь затем неспешно поехал следом.
Песня в его душе по-прежнему пела, однако репетировать Анисим прекратил. И в глазах его загорелись нехорошие огоньки.
– Откуда машина? – осведомилась Лера, оглядываясь в огромном внедорожнике. Раньше она его у опера не видела. – На работе выдали?
– На службе, – поправил девушку Ройкин и улыбнулся. – На самом деле нет, конечно, машину друзья одолжили за бульдозером съездить.
– Хорошие у тебя друзья.
– Серьёзные. – Полицейский усмехнулся. – Может, скажешь, что мы будем делать в церкви?
– Мы…
Честно говоря, в присутствии Димы девушка чувствовала себя не очень хорошо. Не физически – морально. Они друг другу никаких обещаний не давали, ничего не обсуждали, другими словами – никто никому не должен, но… Но до сих пор они были вместе, а теперь она не с ним и ничего не говорит, хотя, наверное, надо бы… Но сейчас подобный разговор окажется некстати, поскольку Ройкин должен кое-что сделать…
– Я не была до конца откровенна с тобой, – негромко произнесла Лера. – Извини.
– Ты замужем? – нервно спросил Дима.
«Это было бы слишком просто…»
– Я не просто учительница.
– То есть?
– Ну, то есть я просто учительница, но при этом я увлекаюсь историей, и…
– Только не говори, что ищешь клад графини, – попросил полицейский, выдав короткий смешок. Судя по всему, ему изрядно надоела и сама легенда, и люди, ею одержимые.
– Я ищу клад графини, – призналась Лера.
«Это далеко не всё, но большего сказать не могу».
– Боже… – Ройкин вздохнул. – И, судя по виноватому виду, это у тебя мания. – Внедорожник остановился у церкви, однако выходить никто не спешил. – В принципе с навязчивыми идеями можно справиться…