Семейное счастье 2.0. Как избавиться от одиночества?
Шрифт:
Человек не может быть один, потому что его биология этому сопротивляется, но и не готов жертвовать чем-то своим ради другого, а потому он одинок и ему больно.
На всё это наслаивается иллюзия «виртуальной социальности». Большинство активных жителей мегаполисов скажут, что от людей они устали, людей в их жизни слишком много. Но люди ли это? Являются ли для нас, для нашего мозга «людьми» те, с кем мы общаемся в мессенджерах и на социальных платформах?
Формально говоря, это, конечно, люди. Причём многих из них мы знаем лично. Возможно, лицом к лицу общались пару раз, а в интернете взаимодействуем чуть ли не каждый день. То есть это не фейковые люди, не виртуальные, а настоящие. Но как их воспринимает наш мозг?
• Оказывается, что, когда мы общаемся с живым человеком офлайн, у нас активизируются области орбитофронтальной коры – той части лобной доли, которая располагается у нас аккурат за глазами.
•
Ирония состоит в том, что, судя по всему, именно эти области височной доли отвечают у нас на наше собственное представление о самих себе. То есть, общаясь с «другими людьми» в интернете, мы на самом деле общаемся с собой – не просто с образами других людей в своей голове, а вообще со своим собственным образом.
И вот возникает вопрос: а от чего устаёт человек, страдающий от избытка виртуального общения? Не от самого ли себя на самом деле? Теперь представьте, что происходит: с одной стороны, мы и так летим в махровый эгоцентризм, и общение у нас, с другой стороны, происходит в каком-то смысле тоже с самими собой.
Ну как должен не чувствовать такой человек некое «социальное одиночество»? По-моему, не может не почувствовать. И то, что в такой ситуации он всё больше и больше начинает страдать от депрессии, утраты смысла жизни, вообще жизненных планов, разве не удивительно?
Все эти тенденции в нашем обществе привели к тому, что мы, вовсе не будучи на необитаемом острове, а живя среди людей, чувствуем себя бесконечно одинокими. И не просто чувствуем, мы привыкли к своему одиночеству, словно бы срослись с ним.
Одиночество словно бы забралось куда-то глубоко-глубоко в душу и там умерло. А теперь, разлагаясь, мучает тягостным зловонием. И в каждом оттенке, в каждом обертоне этого трупного запаха – наша мысль о невозможности счастья, семейного счастья в особенности.
Так разве брак – это про статус, про быт, про собственность и секс? Разве об этом речь, когда мы говорим о браке? Может быть, дело совсем в другом?
Рядовой человек, который счастлив в браке, намного счастливее гения, живущего в одиночестве.
Может быть, нынешний кризис брака призван уничтожить и выкосить прагматический смысл брака, выжечь его калёным железом? Может быть, для того чтобы мы поняли, наконец, зачем он нам нужен – этот многострадальный брак? Может быть, тогда мы осознаем, что он вовсе никакой не многострадальный, не должен и не может быть таковым?
Часто шутят, что, мол, нигде так остро не ощущается одиночество, как в браке. На деле же именно брак должен как раз и освобождать нас от одиночества! Вроде бы мы должны быть счастливы в браке: в мире тотального одиночества нашлись двое, которые дороги друг другу, которые нужны друг другу… Но почему этого не происходит?
Может быть, всё дело в том, что мы возлагаем на институт брака избыточные надежды, когда думаем, что именно он способен спасти нас от одиночества?
Человек оправданно гордится относительно большим мозгом, а главное – самым большим объёмом неокортекса, т. е. эволюционно новой коры.
Но мозг – орган очень затратный: не превышая всего 2 % от массы нашего тела, он расходует более 20 % энергии, потребляемой нами с пищей. Так какой был смысл отращивать столь прожорливый орган?
Ответ на этот вопрос дал профессор Робин Данбар, возглавлявший Институт когнитивной и эволюционной антропологии Оксфордского университета. В девяностых годах прошлого века он провёл нехитрое, на первый взгляд, исследование. Он сопоставил объём неокортекса у обезьян 38 разных видов с численностью социальных групп, которые они образуют.
В результате он получил чёткую математическую закономерность: чем больше неокортекс, тем больше и те группы, «социальные ячейки», которые создают наши собратья (рис. 2 и 3).
То есть избыточные объёмы неокортекса потребовались более социальным видам именно для того, чтобы те самые социальные группы создавать. Можно сказать, что наши мозги стали увеличиваться, чтобы в них появилось больше «мест», где мы могли бы «поселить» наших близких и знакомых.
Каждый другой человек для нас, с нейрофизиологической точки зрения, – это не абстрактная идея, а отдельная,
Рис. 2. Объём неокортекса у разных видов приматов
Рис. 3. График соотношения численности социальных групп к размерам неокортекса приматов
Согласно полученной Данбаром закономерности, учитывая размер нашего с вами – человеческого – неокортекса, численность естественных для нас, т. е. нашего мозга, социальных групп должна составлять порядка 150 человек. Эта цифра получила название «число Данбара».
Этот показатель находит подтверждение, если проанализировать наши относительно регулярные социальные контакты, переписки, биллинг мобильных телефонов, общение в социальных сетях и т. д. Именно в группах такой численности жили и наши предки до того, как стали развиваться различные формы «государственного» регулирования.
Наконец, если мы посчитаем количество людей, о которых вы регулярно спонтанно вспоминаете, то мы тоже получим около 150 человек (у кого-то побольше, у кого-то поменьше, но этому есть необходимые объяснения, на которые мы сейчас отвлекаться не будем).
Конечно, мы знаем большее число людей. Но это для нас скорее функции, нежели личности со своим характером, историей, внутренним миром. Робин Данбар определяет их как «тех, с кем мы помним, как познакомились»: на какой встрече, в каком месте, в чьём присутствии. Таких «шапочных знакомых» у нас в среднем порядка 500.
Ну и ещё 1–2 тыс. человек мы «знаем в лицо». В их число входят известные вам актёры, музыканты, артисты, политики и спортсмены. Но это уже не ваш круг. Ваш круг, ваша «внутренняя стая» – это те самые полторы сотни человек, о которых говорит Робин Данбар.
Итак, 150 человек – это предел нашей естественной социальности. Мы не можем построить естественную социальную общность из большего числа людей, опираясь лишь на межличностные взаимодействия.
Для социальных групп, больших по численности, нужны уже другие форматы взаимодействия: законы, уставы, порядки и нормы, а также специально созданные органы управления и общее информационное поле с определённой идеологией.
Впрочем, исследования Робина Данбара и его коллег на этом не остановились. Дальше они попытались понять, как 150 человек нашей внутренней стаи распределяются по слоям (рис. 4).
Рис. 4. Структура «внутренней стаи», или «слои Данбара»
В результате снова получилась закономерность, которую стали называть «слоями Данбара»:
• самые близкие вам люди – это «группа реальной помощи», т. е. те люди, на помощь которых вы всегда рассчитываете, можно сказать, по умолчанию (5 человек);
• «большая семья», или «группа психологической поддержки», – друзья, с которыми вам комфортно, которым вы доверяете, за которых сами переживаете (10–15 человек);
• «клан», или «приятели», – это следующий социальный слой, в котором вы в целом людей хорошо знаете, но уже не знаете или почти не знаете их ближайшее окружение (до 50 человек);
• «трайб», или «знакомые», – слой, в который входят оставшиеся до числа Данбара люди, которых вы в целом знаете, но всё-таки весьма поверхностно.
Но почему так получается, что «близких» у нас может быть не больше пяти человек, а «приятелей» – до 50? Может быть, лучше было бы поменять 50 «приятелей» на 50 «близких» – они, видите, как в «группу реальной помощи» входят, должно быть выгодно!
Однако же нет, мы так не можем. Потому что, как показал следующий пул исследований, мы ограничены не только пространством мозга, но и временем.
Чтобы у нас возникла с человеком связь того или иного рода, мы должны провести с ним определённое время. Причём не просто провести, а разговаривая, что-то вместе делая и т. д., чтобы в нашем мозге соответствующая «мозоль», отвечающая за этого человека, образовалась.
Просто для того, чтобы человек стал вашим «знакомым», вы должны провести вместе в рамках содержательного общения 40–60 часов (или встречаться с ним для часового разговора каждую неделю на протяжении целого года).