Семейные реликвии

Кэмп Кэндис

— Мистер Морган, — заговорила она, не в силах удержать дрожь в голосе от охвативших ее гнева и обиды. — Мне кажется, вы постоянно думаете только об одном в отношении меня. В самом начале вы боялись, как бы я не завлекла вашего сына в свою порочную постель. Теперь уже мистер Сандерсон, по-вашему, охвачен подобными замыслами. Вы усматриваете попытку соблазна в самых невинных словах или жестах. Но не все, слава Богу, думают так, как вы. Сегодня я с удовольствием говорила" с мистером Сандерсоном и думаю, что и он не разочарован своим визитом. Может быть, нас просто интересует совсем не то, чем так озабочены вы. И я вам не позволю испортить нашу совершенно естественную и достаточно интересную встречу сегодня днем вашими отвратительными измышлениями. Если мистер Сандерсон вновь захочет навестить меня, то я его приму, а ваши желания и нежелания для меня не имеют значения.

— Это я понимаю, — проговорил Эймос, пристально глядя на нее и так плотно сжал губы, что они побелели. — Можете делать, что хотите и верить во что вам заблагорассудится. Больше я не стану вмешиваться. Дурак я был, что вообще затеял разговор. Женщины ищут в мужчинах все, что угодно, кроме постоянства и преданности.

Он прошел мимо нее и вышел из комнаты. Секундой спустя Джульетта услышала, как хлопнула кухонная дверь. Несомненно, он направился в свой сарай. Пожалуй, там он проводил едва ли не все свободное время. Джульетта не могла вообразить, какую работу он там мог для себя находить.

Джульетта прошла в свою комнату и уселась на кровать с недовольным вздохом. Она отнюдь не стремилась к новым встречам с Джоном Сандерсоном. Но вот, пожалуйста, вопреки этому она собирается позволить Сандерсону продолжать его визиты к ней. Но ведь получилось так только потому, что Эймос вздумал ей это запретить! Джульетта покачала головой. Она не знала, смеяться ей или плакать. Выходило так, что Эймос Морган постоянно вмешивается в ее жизнь, что бы она ни захотела сделать.

Проходили недели и работа Джульетты стала полегче — или, вернее, она научилась лучше справляться со своими обязанностями. Наводить порядок в доме оставалось, по-прежнему, трудным делом, однако теперь это больше не было для нее сплошным огорчением и все делалось намного быстрее. Знакомые дела и вовсе просто порхали у нее в руках. Сейчас Джульетта точно знала, сколько нужно взять крахмала, чтобы воскресные рубашки Эймоса и Итана не получились настолько твердыми, что могли сами стоять. Она знала, какой огонь следует развести в печке и когда надо в ней помешать или дать Дровам догореть до раскаленных углей. Она уже почти могла определять температуру в духовке, засовывая туда руку, как это делала Франсэз. Хотя Джульетта не осмелилась бы назвать себя экономкой с опытом, тем не менее, ее радовало, что она уже не новичок.

Самое удивительное, она начала находить удовлетворение от работы. В конце дня она с гордостью оглядывала всю кухню и видела повсюду сверкание и блеск посуды. Она радостно слушала, как Итан нахваливает ее кушанья, а Эймос просит дополнительную порцию. Ей также доставляло удовлетворение видеть белье, аккуратно отглаженное и сложенное в ящики комодов, слышать, как оно хлопает на ветру, развешанное на веревках после стирки. Приятно было вынимать какую-то вещь из корзинки для ремонта и откладывать ее в сторону заштопанной и снова готовой к употреблению.

Но Джульетта не хотела ограничиваться исполнением только необходимых домашних дел. Она мечтала, чтобы и весь дом стал красивым. Она собирала большие букеты полевых цветов, расцветавших вдоль дороги и на лугу к северу от фермы, раскладывала их по вазам и кувшинам, которые затем расставляла в кухне и по всему дому. В спальне Франсэз ваза всегда была с цветами — так Джульетта надеялась несколько оживить ее грустные дни. Джульетта сделала новые занавески для кухонных окон из веселенькой желтой хлопчатобумажной ткани, которую она нашла на чердаке. Теперь дом выглядел более ярко и в нем было приятнее находиться. Она размышляла, как бы чудесно выглядел этот дом, если бы только Эймос согласился отпереть две комнаты для приемов и выставить там элегантные безделушки его матери. Но просить об этом снова у нее не было смелости.

К собственному удивлению, Джульетта поняла вдруг, что начала любить эту ферму. Она привыкла к полному спокойствию, царившему здесь. Ей особенно нравился застывший покой вечеров, когда солнце уже спряталось, а темнота еще не окутала пейзаж вокруг. В такое время она часто выходила во двор, закончив готовить ужин, и немного прогуливалась, разглядывая звезды и луну и чувствуя удовлетворение, несмотря на усталость.

Джульетта думала, что немного цветов и деревьев украсили бы этот пейзаж, но в то же время она начинала ценить и величие природных просторов, их пустынную безбрежность. Иногда по вечерам, когда солнце садилось, окруженное красным пылающим венцом, Джульетта просто стояла на улице и рассматривала закат, очарованная чудом этого великолепия.

Но лучше всего были детеныши животных. Как-то вечером Эймос пришел на кухню.

— Пойдемте со мной, — произнес он, заглядывая в дверь и улыбаясь, кивком предлагая ей следовать за ним.

— Зачем? — спросила Джульетта, однако достаточно охотно оставила посуду и развязала фартук. Ее заинтриговало выражение его лица, какое-то светлое и счастливое.

— Сейчас поймете:

Он был почти похож на мальчишку, думала она, идя вслед за ним через двор к огороженному дворику для животных. Они подошли к дурно пахнувшему загону для свиней, и Джульетта выразительно сморщила носик.

Эймос хмыкнул, взглянув на нее.

— Ради этого можно и потерпеть запах. — Он подошел к деревянному забору и заглянул внутрь. — Идите сюда. Уверен, вам это понравится.

Джульетта никак не могла вообразить, что ей должно понравиться в свином загончике. Осторожно поддерживая край платья, чтобы ненароком не задеть за навоз, она подошла к забору рядом с Эймосом и тоже посмотрела внутрь.

В загоне лежала на боку усталая свиноматка, а у ее сосков извивались, толкались и возились многочисленные поросята. Джульетта громко рассмеялась.

— Какие миленькие!

Эймос заулыбался, видя ее восторг.

— Я же говорил, что вам понравится. Она принесла их только сегодня.

— Я не знала, что свиньи могут быть такими симпатичными! — Джульетта перевесилась через забор, рассматривая ненасытные маленькие создания и совершенно забыв о запахе загона и о том, что ее спина ужасно болит от многочасовых наклонов над ванной для стирки.

— Почти все они симпатичные, пока маленькие. Даже свиньи. Но вам еще стоит посмотреть на телят. Они самые лучшие.

Через несколько дней одна из коров принесла теленка. Когда Джульетта услышала разговор Итана и Эймоса об этом, она уговорила их повести ее в хлев, чтобы посмотреть на теленка.

Как и говорил Эймос, теленок был хорошенький, крупный, с грустными глазами, угловатыми коленями, весь неуклюжий и нежный и неотразимо привлекательный. Джульетта сразу же в него влюбилась.

— Я хочу дать ему имя! Можно?

Эймос хохотнул и кивнул головой.

— Да ради Бога. Но телятам обычно не дают имен.