Семейный бизнес
Шрифт:
Прищурившись в темноте, Джорджия попыталась разобрать название на кабине, но там был лишь лондонский номер телефона. Наверняка парень взялся за эту работу, думая, что это проще простого — свежий воздух, поля, спокойное движение на дорогах. Джорджия, улыбаясь, вела машину к дому. К тому времени, когда этот тип доедет до Милтон-Сент-Джон, он навсегда закается плутать по дорогам Беркшира.
Глава третья
Во мраке морозной ночи показался офис «Диадемы» — такой уютный и надежный. Джорджия закрыла свой автомобиль и остановилась на мгновение на замерзшей брусчатке. Ей всегда было приятно возвращаться домой.
«Диадема» первоначально принадлежала ее дедушке. Гордон Харкнесс был водителем грузовика и заядлым игроком. В 1953 году подвыпивший жокей-ирландец посоветовал ему поставить на безнадежного аутсайдера. И с тех пор, находясь в весьма стесненных обстоятельствах, несмотря на все уговоры Сесилии, он ставил все, что имел, на скачках по всей стране. Однажды лошадь не подвела и пришла первой при ставке 100 к 1. Гордон перевез жену и пятилетнюю дочку Мораг — мать Джорджии — на заброшенную ферму на окраине Аптон-Поуджез. Он приобрел тогда также два грузовика, положив таким образом начало транспортной компании «Диадема».
Джорджия быстро проверила в темноте, все ли грузовики — большие и мощные, самых последних моделей — стоят на месте. На противоположной стороне двора во мраке виднелись небольшие хозяйственные постройки и жилые здания. В окне Мари не было света. Барни и его жена Мари оба были водителями «Диадемы», и Барни задерживался вот уже две недели во Франции из-за забастовок на дорогах. Мари даже решила, что он потихоньку вошел во вкус. Джорджия, дрожа от холода в своем свитере со слоником, осторожно шла по дорожке, стараясь не поскользнуться.
Когда в 1980 году Гордон умер, Сесилия, которая научилась водить грузовики в самом конце войны, благодаря стараниям одиноких американских летчиков, постаралась смягчить горечь потери, взяв в свои руки управление компанией. Джорджия, которая везде сопровождала дедушку, научилась пользоваться двойным сцеплением в том возрасте, когда другие дети еще под стол пешком ходили. В восемнадцать ее уже назначили директором «Диадемы», в двадцать один она получила права на вождение большегрузного транспорта первой категории и сертификат механика. Теперь, шесть лет спустя, она могла справиться с любой работой в своей транспортной компании. Однако Джорджия всегда сожалела, что не умеет так же ловко управляться с мужчинами. «Впрочем, — подумала она с ироничной улыбкой, доставая ключи от двери, — хватит в семье и одной сердцеедки. Интересно, как Сесилия будет объясняться с весьма наблюдательным Кеном Полдруаном? Вряд ли ему понравилось, как она вела себя со Спенсером Бримстоуном».
Фермерский дом, облик которого не менялся в течении сотни лет, разделили на две части, когда Джорджии исполнился двадцать один год. Пройдя мимо своей двери, Джорджия зашла на половину Сесилии. Как обычно, ее встретила стая из трех собак и пяти пушистых кошек, которые без хозяйки расположились на самых уютных местечках и теперь с негодованием бросились навстречу незваной гостье.
Погладив своих друзей и успокоив их рассказами о ночных приключениях, Джорджия включила отопление и поставила чайник. Угольки в камине еще тлели. Она поворошила их, вернув камин к жизни, и свернулась калачиком у очага, чтобы тепло проникало в каждую клеточку ее тела. Две кошки запрыгнули ей на колени и начали тереться об оранжевое платье в надежде привлечь внимание хозяйки. В таком наряде она бы точно стала победительницей на конкурсе нерях! Джорджия стянула шерстяные перчатки и клетчатые носки, переодела тапочки. Сесилия много раз пыталась приучить Джорджию к классическому гардеробу, где преобладали черный, темно-синий и кремовый цвета, но ее попытки не увенчались успехом.
Джорджия с удовольствием потянулась и ощутила, как тепло волной прошло по всему ее телу. И тут же она почувствовала угрызения совести. Джорджия надеялась, что Сабрина и Оскар нашли уютный уголок в приемном покое. Она надеялась, что Джеду было не очень больно и что Триш, наконец, утешилась. Она надеялась, что водитель грузовика нашел «Кошку со скрипкой» и что все бродячие животные в мире нашли приют этой ночью.
Хруст шин по заледеневшим булыжникам возвестил о приезде Сесилии. Джорджия нехотя поднялась с пола. Кошки, раздраженные переменами, злобно посмотрели на нее янтарными глазами и надменно удалились, задрав хвосты. Джорджия проскользнула на кухню — ей не хотелось, чтобы Кен и Сесилия, воспламененные нежными чувствами, увидели ее праздно лежащей у камина. Она уже собиралась войти в свою часть дома, когда разрумянившаяся Сесилия впорхнула в дверь.
— Как здесь тепло и уютно, дорогая. — Сесилия сбросила с себя каракулевую шубку и начала гладить кошек и собак, которые суетились вокруг хозяйки. — Ты и чайник поставила. Превосходно! Мне так надоела эта растворимая дрянь из автомата для напитков в больнице, так что я с удовольствием…
— А где Кен? Я так поняла, что он…
— Ты правильно поняла. Он думал, что приглашение в Торговую палату гарантирует ему и пансион с завтраком. Дурачок. — Сесилия освободилась от дорогих фирменных туфель на высоких каблуках, и самая старшая собака тут же схватила их и утащила под стол. — Мне и так хватило на сегодня впечатлений. А он надулся и поехал домой. — Бабушка погладила свои безупречные светлые волосы.
— Так ты уходишь или у тебя найдется время выпить чашечку чая и поболтать со своей старой бабулей?
Джорджия рассмеялась. Сесилию никак нельзя было назвать «старой бабулей».
— Вообще-то я собиралась идти спать. Не хотела быть третьей лишней. — Джорджия налила кипящую воду в чашку и бросила взгляд на часы.
— Господи! Посмотри, сколько времени!
— Завтра воскресенье, дорогая. — Сесилия взяла зеленую с белым кружку и стала вдыхать пар. — Можно поспать подольше. Джед еще не пришел в себя, когда мы уехали. Триш осталась ночевать в больнице. А эта неряшливая девчонка с ребенком исчезла куда-то. Наверное, ушла домой.
— Она не могла уйти домой. — Джорджия помешивала чай. — У нее не было ни куртки, ни машины — ничего. Навряд ли она пустилась в путь по Оксфорду в такое время, да еще и с грудным ребенком. Вот ведь бедолага…
— В мире много таких Сабрин, дорогая. — Сесилия опустилась на кресло-качалку «а-ля Виндзор» и положила ноги на спину улегшейся на полу собаки. — Такова жизнь. Не можешь же ты грустить обо всех, моя милая. Сначала на нашу голову свалились Барни, Мари и все их дети, когда их дом продали. Затем — Кен, после того как развелся. Триш и Джед — после сокращения штатов в «Эшерз». Да еще все эти брошенные собаки и кошки, я уж молчу о той лошади с дурным характером, которую ты должна была непременно спасти. — Сесилия с нежностью взглянула на внучку. — Ты не можешь принимать на себя все страдания в этом мире, пойми же, наконец.
Джорджия все понимала, но это ее не останавливало.
— Но ведь все оказалось к лучшему, — сказала она. — А наш гнедой Шалун когда-нибудь еще придет первым на скачках. Подожди…
— Я и жду. — Сесилия снисходительно улыбнулась. — Мечтой твоего деда было приобрести скаковых лошадей. Я всегда ждала, что Гордон превратит меня еще в одну Сюзан Сэнгстер.
— Не будем вспоминать Аскот. — Джорджия рассмеялась. — Может быть, Шалун победит на скачках с препятствиями в Виндзоре. Дрю Фитцджеральд — отменный тренер. Лучший в Милтон-Сент-Джонс. Он сделает из Шалуна звезду, это точно.