Семейный отдых в Турции (сборник рассказов)
Шрифт:
Ощущение беды возникло в ней, когда она ещё ехала в метро - внутри вдруг что-то оборвалось. Своим ощущениям Августа доверяла, хотя, случалось, и они обманывали.
Офис был закрыт, у дверей стояли два одетых в пятнистую форму охранника с пистолетами и дубинками, равнодушно глядевшие поверх голов куда-то в синее пространство, в небо, на далекие силуэты высотных домов. Площадка перед входом была огорожена переносными решетками, сцепленными друг с другом замками. У решеток галдела небольшая, человек в тридцать, толпа.
Первой, кого увидела Августа, была седая балерина.
–
– осекающимся, скрывающимся на шепот голосом спросила Августа у старушки.
Та по обыкновению даже не повернула головы в её сторону, словно бы не слышала Августу - такая серьезная была старушка.
– Что здесь происходит?
– переключилась Августа на мрачную краснолицую женщину с тяжелым взглядом и квадратным, украшенным волевой ямочкой подбородком. Та смерила Августа с головы до ног.
– А ты разве не видишь?
– Нет, - простодушно ответила Августа.
– Во дает!
– грубо восхитилась молодая девчонка, похожая на ученицу вечерней заводской школы, и выругалась матом.
– Фирма обкакалась. Обгадилась с головы до ног, - вздохнув, пояснила женщина с красным лицом.
– И в трубу вылетела. Вместе с нами.
– Не может быть, - испуганно прошептала Августа, невольно присела показалось, что собственные ноги её уже не держат.
– Еще как может!
– Женщина по-кавалерийски рубанула рукой воздух. Сволочи, забрали народные денежки - наши денежки и пустили их на собственные нужды! Вилл себе понастроили!
– Что, все наши деньги сгорели?
– трескучим чужим шепотом спросила Августа.
– Сгорели. Синим пламенем, - подтвердила женщина.
– И что же теперь делать?
– Как что? Бороться!
– Вряд ли что у нас получится, - с сомнением произнес пенсионер в соломенной шляпе с потемневшей от старости лентой и обтрепавшимися полями.
– Даже если не получится... Ладно, пусть не получится, но нервы мы им потреплем.
– Как? Каким образом?
– Голос у пенсионера беспомощно дрогнул, на щеки выкатились две крохотные мутные слезки - пенсионер так же, как и многие, кто собрался здесь, вогнал в три "Ж" все, что у него было. Правда, не зашел так далеко, как Августа.
– Сколотимся!
– Женщина с красным лицом взметнула над собою два кулака, свела их вместе.
– Ты думаешь, мы этих пестрых с ихними дубинками не сумеем понести ногами вперед? Понесем, ещё как понесем! Вместе с хозяевами!
– Она снова тряхнула сжатыми кулаками.
– А деньги свои... мы вернем?
– с тоской спросил пенсионер.
Краснолицая женщина вздохнула, ответила с сомнением:
– Не знаю.
– Глаза у неё сделались ещё более тяжелыми. Она неожиданно отодвинула Августу рукою в сторону.
– Ну-к, женщина, посторонись, - шагнула в толпу и в следующий миг очутилась перед балериной с седой стрижкой.
– А ты чего тут делаешь, хрипатая сука?
Балерина сделалась маленькой, серой, как мышонок, проглянуло в ней что-то забитое, жалкое.
– А что я, что я...
– забормотала она, судорожно захватила губами воздух - от прежней гордой аристократки, какой её видела
– Нет, сука, ты не как все.
– Краснолицая женщина сгребла в крепкую мужскую руку кофточку балерины, дернула. От кофточки оторвалась пуговица, шустрым крохотным жучком скакнула под ноги.
– Не надо. Пожалуйста, не надо, - зачастила балерина, - у меня астма.
– Я тебе покажу "не надо", я тебе покажу астму! Это ты все агитировала за этот...
– Краснолицая женщина употребила несколько крепких слов, затем добавила, малость сбавив пыл: - За это кошачье дерьмо, за эту мразь - за три голых жо... Это все ты!
– Не я, - отчаянно забарахталась в крепких руках краснолицей балерина.
– Честное слово, - под ноги скакнул ещё один проворный жучок, я, как все.
В Августе поднялась горячая волна, накатила душным валом, она тут же круто развернулась к балерине, протянула было к ней руку, чтобы тоже вцепиться в одежду, в седые патлы, но увидела затравленно-беспомощные глаза. Глаза эти кольнули Августу больно, боль была такая сильная, что Августа чуть не задохнулась: "А не ведьма ли это?", - и вместе с тем боль отрезвила её - ещё не хватало прибить здесь жалкую старуху! Потом отвечай за неё перед милицией, перед родственниками, перед Богом! Августа вздохнула, обмякла. Руки сунула за спину, чтобы нечаянно не стукнуть аристократку.
Августа ещё не осознала до конца, что произошло. Настоящее потрясение, с обмороками и безутешным бабьим ревом придет позже, а пока она была лишь оглушена черной вестью. Не сдержавшись, Августа с силой ударила себя кулаком по голове, по темени, пробормотала громко:
– Дура! Форменная дура!
– Ты зачем, собака, рекламировала три "Же"?
– продолжала трясти балерину краснолицая женщина.
– Кто тебя нанял?
– Я не рекламировала, я не рекламировала, - отбиваясь, слабо попискивала обладательница громового баса, - никто меня не нанимал!
– Она пыталась отодрать чужие руки от своей кофточки.
– Убьем тебя сейчас здесь - ни один человек не заступится. А кости растащат собаки. У-у-у, падла!
– Но тут с краснолицей что-то случилось, она обмякла и неожиданно громко, в голос, заревела. Крупное тело её затряслось, и она выпустила балерину.
Балерины мигом не стало.
– А-а-а, - задыхаясь, причитала краснолицая, прижимая руки к глазам.
– А-а-а!
– Крик застревал у неё где-то в глотке, затихал, потом взвивался снова.
К краснолицей придвинулся пенсионер в соломенной шляпе.
– Полноте... Не надо!
– Он вскинул руки, сложил их молитвенно над головой.
– Спаси вас Господь! Не стоит так убиваться! Полноте! Я потерял больше, чем вы, - я потерял все, что у меня было, все деньги... Даже пенсию, которую ещё не получил, и-и... как видите, не плачу, - пенсионер споткнулся, неловко притронулся пальцами к её плечу, - полноте вам!
Августа хотела закричать, что она тоже потеряла все, ей даже негде жить. У неё просто не осталось шансов на жизнь, но голос пропал, и Августа беззвучно зарыдала.