Семейный отдых в Турции (сборник рассказов)
Шрифт:
– А мы разве хотим ругаться?
– Антон припечатал крепкой ладонью подлокотник кресла, звук получился "мокрый", похожий на выстрел.
– Нам, дядя, заплати за ущерб, и мы разбегаемся в разные стороны. И больше не знаем друг друга.
– Но...
– Бессонов поморщился от того, что внутри у него вновь возник нехороший ледок, лицо у него сделалось морщинистым, чужим.
– Но десять тысяч долларов - это чудовищная сумма! И шесть с половиной - тоже чудовищная.
– А иномарки сейчас так и стоят чудовищно дорого.
В прихожей хлопнула дверь, это тяжело дыша и вытирая платком пот, обильно выступающий на лбу, в квартиру поднялась жена Бессонова, обессиленно прислонилась к косяку.
Увидев сморщенное старое лицо Бессонова, она побледнела.
– Но десять тысяч - это нереально! Не о том вы говорите, пробормотал Бессонов, все ещё надеясь разжалобить молодых людей, доказать им что-то. Он не видел жесткой мстительной усмешки, появившейся на губах у Антона, не видел глаз Егора - прищуренных, будто перед броском.
– Слушай, дядя, перестань брызгать слюной.
– Антон снова хлопнул ладонями по подлокотникам кресла, демонстративно отер лицо, отплюнулся: Тьфу! Ты слышал когда-нибудь о том, как по Москве-реке плавают расчлененки? Голова с руками в одном пакете, ноги с гениталиями в другом, туловище в третьем. Один пакет находят в районе Нижних Котлов, другой около Устьинского моста, третий в Лужниках. Слышал?
– Ну?
– Бессонов беспомощно оглянулся на жену, увидел, что та стоит у двери с закрытыми глазами и мученически перекошенным бледным лицом.
– Что "ну"? Я тебе что, лошадь? Отвечай нормально, когда тебе задают вопрос! Не то ты меня доведешь, доведешь ведь!
– белея щеками и прикусывая зубами нижнюю губу, выкрикнул Антон.
– Антон!
– остужая напарника, подал от двери голос Егор, повел головой в сторону окна: слышно, мол.
– Читал я об этом, - наконец отозвался Бессонов.
– Чтобы вас вдвоем пустить к рыбам, нам нужно всего шесть полиэтиленовых пакетов, - сказал Антон, переходя с крика зловещий шепот, три на тебя и три - на дражайшую супругу. И эти шесть пакетов у нас есть. Ножик найдем на кухне... Так что выбирайте!
– Но нету у нас десяти тысяч долларов! И шести с половиной тоже. Не-ту!
– Бессонов сжал руки в кулаки, притиснул их к вискам: боже, какой он оказался дурак, приведя этих зверей к себе! Жена была права, она все вскрикивала раненым голосом, будто бы чувствовала, что произойдет.
– А нас это не волнует, есть у тебя деньги или нет. Оформим закладную, дарственную, - Антон обвел пальцем пространство рядом с собою.
– Какую ещё такую дарственную?
– чувствуя, что льда внутри становится все больше, спросил Бессонов.
– На квартиру, - легко и весело, как ни в чем не бывало, словно речь шла о пустяке, ответил Антон.
– На все это, - он снова пальцем обвел воздух рядом с собою.
– Да вы что?
– чувствуя, что ему не хватает дыхания, в груди
– Вы в своем уме?
Антон легко оторвался от кресла, сделал два стремительных ловких шага - он будто бы одолел эти метры по воздуху, - и с ходу рубанул Бессонова ногою в живот. У того в глазах почернел белый свет. Бессонов сложился пополам, прижал руки к животу, из открывшегося от боли рта на пол потекла розовая слюна.
– Э-э-э, - безголосо засипел он.
Антон опустился в кресло.
От двери устремилась в комнату на помощь согнувшемуся, сипящему от боли Бессонову жена, молча замахала руками, когда Егор перехватил её за туловище.
– Э-э-э, - продолжал, корчась, сипеть Бессонов.
– Ну как?
– насмешливо поинтересовался Антон.
– Убедительный аргумент я привел, а? Предупреждаю, так будет и впредь, если начнешь кочевряжиться.
– Э-э-э, - никак не мог разогнуться Бессонов. Боль стягивала его тело в один узел, словно Бессонова накрыли стальной авоськой, которая вгрызалась в кожу, в мышцы, и он никак не мог выпутаться из нее, не мог захватить побольше воздуха ртом, чтобы оживить опустевшие легкие.
– И ещё имей в виду, дядя, если будешь сопротивляться, молчать по-ослиному, я включу счетчик, - пообещал Антон.
Что такое счетчик, Бессонов не знал, хотя догадаться было несложно, и он отрицательно покрутил головой.
– Значит, ты все понял так, как надо, - произнес остывающим голосом Антон. Улыбнулся широко, зубасто.
– А шести с половиной тыщ у тебя тоже нет?
– Нет, - просипел сквозь зубы Бессонов. Пространство перед ним немного разредилось, он всосал в себя воздух, выдохнул.
Услышал, как где-то далеко-далеко взвизгнула жена - она прорывалась к мужу, а Егор её не пускал. В конце концов он пропустил её к окну, прижал там.
– И денег этих у тебя никогда не будет?
– Никогда, - просипел Бессонов, цепко хватая все, что слышал, реагируя на слова, но не понимая еще, куда клонит Антон.
– Ну что ж, тогда тебе придется все-таки отписать свою квартиру...
– К-как отписать?
– Бессонов все ещё не мог справиться с сипением, держался в скрюченном положении.
– Очень просто. Оформить дарственную. На меня, например. Или на Егора.
– А я где буду жить?
– Это твои проблемы, дядя. Не надо было бить нашу машину.
– Так не пойдет.
– Бессонов отрицательно помотал головой.
Антон непонимающе, с людоедской жалостью глянул на него, легко воспарил над креслом и в знакомом движении выбросил вперед ногу.
Бессонов опять не успел уклониться - у него от первого удара все ещё плыло перед глазами, только-только начало успокаиваться дыхание, а боль сжиматься в комок. Он вскрикнул, спиной повалился на пол и по скользкому, хорошо обработанному лаком паркету, подъехал на спине к самым ногам жены, притиснув руки к животу.