Семинарист
Шрифт:
Направляюсь к ближайшему свободному столику.
Откуда ни возьмись выскакивает узкоглазый азиат и начинает нести дичь:
— Куда собрался, ушлёпок? Этот стол ещё не убрали! Пересядь вон туда, — указывает в сторону мусорного ведра. — А ещё лучше вали отсюда. Мне твоя рожа не нравится.
Узкоглазый на японца не похож.
Скорее, гость из Средней Азии.
— Просто принеси мне роллов, — беззлобно произнёс я, усаживаясь на выбранный стул. — И побольше соевого соуса моему другу.
Официант покосился на Вжуха.
И продолжил отыгрывать роль:
— Ты глухой? Мы не будем тебя обслуживать. Это заведение для людей, а не бледнолицых обезьян со своими зверушками.
Туристы оторвались от трапезы и начали прислушиваться к разговору.
Ну да, очередное весёлое представление.
— Вжух, — попросил я, — преподай нашему новому знакомому урок вежливости.
Питомца не пришлось долго упрашивать.
Котоморф удлинился, втянул в себя лапки, сменил шерсть на чешую и очень быстро обвил ногу официанта, забираясь всё выше и выше. Хам вскрикнул, отпрыгнул назад, но было уже поздно. Вжух непостижимым образом вскарабкался ему на плечо, свернулся там кольцами и раскрыл пасть с двумя острыми клыками. Из пасти вырвался раздвоенный язык. Послышалось грозное шипение.
— Уберите… это, — выдавил официант.
— Лучше не дёргайся, — посоветовал я. — Вжух нервный.
В подтверждение моих слов питомец коснулся языком щеки официанта. Тот смертельно побледнел и буквально примёрз к полу, не в силах пошевелиться от страха.
— А теперь слушай и запоминай, — я закинул ногу на ногу и стал перечислять: — Порция «Владивостока», две «Тайги», одна «Карелия» и «Алтай-маки». Глубокая суповая тарелочка и бутылка соевого соуса. Нет, лучше две бутылки.
— Соус входит в наборы, — растерянно произнёс официант.
— И что? Мой котик его любит. Выполняй.
Вжух отрастил крылья, перемахнул на спинку одного из соседних стульев и тут же превратился в обычного кота. Хама-официанта как ветром сдуло. Туристы за одним из столиков разразились аплодисментами, но я их проигнорировал. Не прошло и четверти часа, как тот же тип с максимально почтительным выражением на лице принёс то, что я заказывал. Подача была классическая, на деревянных досках. Помимо соуса в наборы входили крохотные мисочки с васаби и маринованным имбирём.
Три порции я сразу придвинул Вжуху, который оседлал спинку стула напротив. Зверь жадными глазами смотрел на заморское блюдо, не в силах поверить своему счастью.
— Учись есть, как человек, — заявил я, разламывая деревянные палочки. — А то вечно под столом сидишь.
На результат я практически не рассчитывал, но Вжух мяукнул, облизнулся и внимательно посмотрел на то, как я подцепил первый «Владивосток» палочками, окунул в соусницу и отправил в рот. Вслед за роллом отправился маленький кусочек васаби. На языке вспыхнул огонь.
Котоморф очумел от такого бездарного, по его мнению, расхода соуса.
— А это тебе, — я вскрыл бутылку и вылил её содержимое в суповую тарелку. — Ни в чём себе не отказывай.
К моему удивлению, Вжух не набросился на лакомство, а решил поступить сообразно своему котоморфскому этикету. Удлинил лапу, вырастил два острых изогнутых когтя, вонзил их в «тайгу» и стащил ролл с доски. Не успел я опомниться от изумления, как зверь уже потянулся за вторым роллом.
— Жжёшь, — похвалил я.
Мурлыка довольно заурчал.
Должен признать, он справлялся с задачей ничуть не хуже меня, при этом даже не уронил ничего на столешницу. Пока мы ели, я рассматривал интерьер заведения. «Радость гайдзина» выглядела как типичный японский ресторан — вытянутый, минималистичный, с плоскими лампами под потолком, иероглифами на стенах. На кухню вели раздвижные сёдзи. В одном из дальних углов росло деревце, подозрительно напоминавшее вишню.
Представление не закончилось.
Котоморф хрустнул суставами, укоротил хватательную лапу, а затем удлинил шею. Туристы уже не ели, а кто-то пытался украдкой нас фотографировать.
Вжух распахнул пасть, выпростал язык и начал лакать из тарелки, но столкнулся с моим укоризненным взглядом и перестроил язык в некое подобие хобота. Погрузив хобот в тарелку, стал всасывать жидкость с хлюпающими звуками.
Я с трудом подавил улыбку.
Животное старается.
Оно не виновато, что в Пустоши нет японских ресторанов.
Пока мы ели, в зале появилась девушка с неестественно увеличенными губами, которую вышли поприветствовать сразу четверо официантов и су-шеф в чёрном колпаке. Отморозки хором запели:
— Посмотрите на шалаву! В ресторан к нам прибежала! Уходи, давалка, прочь — заведенье не порочь!!! Хо-хо-хо, хо-хо-хо, жить шалавам нелегко!!!
Пели эти ребята отвратительно, но к разномастному хору присоединились посетители и вышло примерно так, как если бы в таверне орали пьяные пираты.
Девушка покраснела, но стоически выдержала атаку.
Знала, куда идёт.
А мне нравится это место! Есть в нём какая-то изюминка. Готовят хорошо, заказ приносят быстро, поднимают настроение.
Бодрит.
Расплатившись, я отправился на парковку с довольным питомцем, который больше не посматривал с аппетитом на каждого голубя или мелкую собачонку. Впрочем, он и на крупных собачонок посматривал, а также на людей. Я вообще не понимаю, как эта тварюшка ухитряется регулировать массу тела и молниеносно принимать любой облик. В Бестиарии сплошные гипотезы, конкретики ноль.
«Таврия» за полтора часа домчала меня до родовой усадьбы, где воздух был значительно чище, а сентябрьская жара переносилась легче.