Семинарист
Шрифт:
Мне пришлось жахнуть морозом по площади, выбрав в качестве эпицентра альфа-самца. Выглядело это так, словно посреди степи взорвали ледяную гранату. Часть тварей окостенела, покрылась синей коркой и рухнула в траву. Грохот, звон и скрежет. Милые сердцу звуки.
Крайние скаты ухитрились выбраться из зоны поражения, перегруппироваться и пойти на сближение с броневиком на правом фланге. Я, разумеется, не мог такого допустить и ударил по одному из монстров молнией, а второго заморозил. Хищник не успел толком затвердеть, а его уже разнесло крупным калибром на осколки.
Следующая группа вражин попыталась зайти по широкой дуге к борту нашего броневика. Я отшвырнул монстров воздухом, заморозил и с удивлением обнаружил, что неведомая сила потянула их друг к другу.
Столкновение.
Дождь из кроваво-ледяных осколков.
Похоже, в бой вступил кинетик, и я знал только одного человека, способного на такое. Варя Фурсова не собиралась сидеть в кабине сложа руки.
Я закрыл глаза и осмотрел степь на дальнем трансе.
Место сражения выглядело так, словно сумасшедшие великаны вывернули на траву ледяную камеру с куриными потрохами. Мерзость, одним словом.
Колонна продолжала движение, выстроившись в каре. Пулемётные турели больше не разрывали степь своим грохотом, но я знал, что стрелки остаются в башнях.
Трижды меняю птичек-носителей.
И лишь убедившись, что нам ничего не угрожает, открываю глаза.
Мои каналы наполняются живительной энергией, узлы восстанавливаются. А ещё я впитываю силу погибших монстров, которая медленно, но верно укрепляет мою ауру.
Из люка показывается голова Бьёрг.
— Так и будешь сидеть наверху?
Вжух недовольно фыркает, возвращая себе облик кота. Маленький берсеркер недоволен — он так и не сумел никого сожрать.
— Подвинься, — добродушно ухмыляюсь в ответ.
Девушка скрывается в кабине.
А я лезу внутрь, понимая, что допроса восхищённых зрителей не избежать.
Разгружая броневики, подручные Бьёрг буквально светились от счастья. Шутили, подкалывали друг друга и работали с удовольствием — несмотря на то, что ящиков, контейнеров и мешков было много.
— Дэн, бритвы подвезли!
— Только не говори, что ты сбреешь свою уродливую бороду.
— На себя посмотри, ушлёпок!
Фурсова с улыбкой наблюдала за происходящим.
— Спасибо, что столкнула тех тварей, — сказал я.
Мимо нас пропыхтели два здоровяка — оба тащили по канистре бензина.
— Вряд ли ты нуждался в моей помощи.
Помолчав несколько минут, девушка добавила:
— Ты ведь не расскажешь, как это делаешь?
— Нет.
— Я так и думала.
К нам приблизилась Бьёрг — в неизменных джинсах, берцах и кожаной куртке.
— Я уже объявила народу, что сегодня зарплата будет. Это всё круто, но у некоторых ребят заканчивается вахта. Я составила график отпусков. Вы сможете забрать наверх пару человек?
— Сможем, — заявил я. — Но я хочу знать, сколько у них будет длиться отпуск. И как они планируют вернуться обратно. И какой план по замене.
— Идём ко мне, — предложила Бьёрг. — Чаем угощу. Там и поговорим.
Я вдруг поймал себя на мысли, что ещё не был в жилой части бывшего вулкана — там, где обитали нанятые отцом специалисты. Броневики заезжали по серпантину в одну из рукотворных пещер, защищённую бронированными створками. У меня возникло ощущение, что стены рудника буквально пронизаны лабиринтом тоннелей, лестниц и подъёмников. Сколько же времени потратили мои предки, чтобы превратить бывший вулкан в неприступную высокотехнологичную крепость?
Бьёрг провела нас по одному из ответвлений главного тоннеля.
Ветка врастала в шахту со спиральной лестницей, по которой мы попали на самый верх кальдеры. Ну, почти на самый. Наёмники благоразумно опасались нападения морозных птерхов и прочей летающей жути, поэтому селились в глубине скальной породы. С бронированными панорамными окнами и сложной системой коммуникаций. Склады, ремонтные мастерские, ангары — всё было упаковано в камень. Наверху остались зенитки, солнечные панели и ветряки. А ещё — парочка наблюдательных пунктов, оснащённых хорошей оптикой и видеокамерами.
Жилище Бьёрг оказалось совсем крохотным.
Тесная комнатушка с аккуратно заправленной постелью, шкафом и письменным столом. А ещё здесь имелась радиостанция. И дверь, ведущая в санузел.
— Где кухня? — спросил я, усаживаясь на раскладной стул.
— Прикалываешься, — хмыкнула Бьёрг. — У нас общая кухня, совмещённая со столовой. Готовим по очереди. С дежурствами, и всё такое.
Электрочайник у северянки всё же нашёлся.
Не прошло и десяти минут, как мы сидели у здоровенного окна, пили ароматный напиток и обсуждали текущую ситуацию на руднике.
— Я отпускаю по два человека в месяц, — сказала Бьёрг. — Не катастрофично для безопасности. Сам понимаешь, если сидеть в Пустоши годами без выездов, башню сорвёт.
— То есть, замен нет? — уточнил я.
Бьёрг покачала головой.
— И сколько продлится отпуск? — вступила в разговор Фурсова.
— По разному у всех, — уклончиво ответила северянка. — Зависит от контракта. Некоторые подписывают вахтовые договора и живут на два мира. По полгода. Другие отдыхают по три месяца. Есть и те, кто вообще не возвращается.
— Серьёзно? — я чуть не подавился чаем.
— А ты как думал, — криво ухмыльнулась Бьёрг. — Кто от клана прячется, кто имеет проблемы с законом в разных юрисдикциях… Не от хорошей жизни тут впахивают.
— И как они возвращаются? — меня больше интересовала практическая часть.
— Звонят тебе. Ты их пропускаешь.
— Меня не будет. Я теперь инквизитор.
— Я займусь этим вопросом, — предложила Варя. — Главное, чтобы твой голем их по частям не разобрал.
Ухмыляюсь в ответ: