Семитысячелетняя молитва
Шрифт:
Но как это возможно? Насколько Харуюки знал, Черноснежка использовала правило внезапной смерти, действующее в дуэлях бёрст линкеров девятого уровня, и лишила очков Рэд Райдера потому, что была против предложенного Монохромными Королями пакта о взаимном ненападении. Другими словами, случившееся целиком и полностью произошло в Ускоренном Мире. Как это связано с тем, что ей пришлось покинуть родной дом?
— Я ещё никогда не признавалась в этом никому… даже Фуко и Утай… — вдруг прошептала Черноснежка, положив голову на правое плечо Харуюки. — Но Рэд Райдер был не единственным Королём, на которого я нападала. Я попыталась своими силами убить ещё одного. Но уже
— Э… — у Харуюки вновь спёрло дыхание.
Больше всего его удивило не то, что Черноснежка, запрещавшая использовать ускорение даже во время контрольных, нарушила табу и напала на кого-то в реальности, а сам факт того, что у неё была такая возможность. Ведь это означало, что…
— Ч-Черноснежка, выходит, ты знаешь личность… одного из Королей?..
Ответ пришёл далеко не сразу.
После длительной тишины раздался краткий шёпот:
— …Прости.
Затем она повернулась и прильнула к правому боку Харуюки не только головой, но и всем телом. Ощущения теплоты и мягкости едва не вышибли из Харуюки дух, но он всё же смог удержать его в теле. Помогло ему то, что Черноснежка своими движениями была похожа скорее на маленького ребёнка, цеплявшегося за другого человека в поисках защиты.
— Однажды… я смогу рассказать тебе всё. И обязательно расскажу, — произнесла она так тихо, что Харуюки уже не был уверен, действительно ли она сказала эти слова.
— …Хорошо, — смог произнести он лишь это слово, кивая.
Черноснежка в ответ крепко сжала ткань его футболки и прошептала: «Спасибо».
Затем они замолчали, и потекли безмолвные, но полные мягкости минуты. На стенах комнаты не висели часы, и время можно было отслеживать лишь по визуальному индикатору в нижнем правом углу. Проблема заключалась в том, что с точки зрения Харуюки индикатор находился в том же месте, где находилась и грудь Черноснежки. По ощущениям Харуюки, одной из особенностей организма девушек было чутье, которое подсказывало им, когда мужчины бросают в их стороны непристойные взгляды. Эта теория подтверждалась неоднократными случаями хлёстких выпадов со стороны Тиюри в стиле: «Куда это ты пялишься, извращенец?!». Конечно, какая-то часть мозга Харуюки всё же подсказывала ему, что он всё равно не сдержится и отдаст глазам роковой приказ, но, по крайней мере, он хотел убедиться, что Черноснежка не поймёт этот жест превратно, иначе, как ему казалось, по его вине пойдут прахом все её усилия. Поэтому Харуюки начал осторожно подворачивать голову, смещая индикатор левее…
— Кстати… ты ведь так и не рассказал мне, чем именно ты занимался, — услышал он вдруг её голос и замер на месте.
— Н-ничего такого. Я просто пытался посмотреть на часы.
— …Можешь смотреть, сколько хочешь. Я не про это… — Черноснежка подняла голову, немного надула губы и продолжила, — Чем вы занимались с Кусакабе в машине Фуко?
Атаки такой силы и под таким углом Харуюки не ожидал, и потому вновь окаменел. И да, Черноснежка своими глазами видела, как Кусакабе Рин жалась к нему на заднем сидении электромобиля.
— Э-э, ну, короче, мы с Рин… с Кусакабе вступили в дуэль и поговорили. И всё, больше не произошло совершенно ничего.
— Хм-м. Выходит, буря эмоций на её лице мне просто привиделась? Между вами действительно больше ничего не было?
Пронзительный взгляд Черноснежки заставил Харуюки вспомнить случившееся. Действительно, после такого сказать, что «больше ничего», было
— Э, э-э… с Ашем у нас больше ничего не произошло! Он просто сказал мне, что если я собираюсь отправиться на край неограниченного поля, то он отвезёт меня на своём мотоцикле. И больше ничего, да.
И вот здесь он не соврал. Между Харуюки и бёрст линкером по имени Аш Роллер действительно не было ничего, кроме дружбы, родившейся от их вечного соперничества, ведь этим постапокалиптическим гонщиком из Ускоренного Мира управляла не Кусакабе Рин, а её брат Кусакабе Ринта (либо настоящий, либо воображённый Рин).
Слова отчаянно старающегося удержаться от прямой лжи Харуюки вызвали очередной недоверчивый взгляд Черноснежки и ещё сильнее надутые губы. Ни она, ни Тиюри, ни Такуму, ни Синомия не знали о Кусакабе Рин правды. Все они думали, что эта робкая девочка просто отыгрывала в Ускоренном Мире громогласного байкера. Но сам Харуюки не мог ничего ей объяснить. Эту историю могла поведать ей либо сама Рин, либо её «родитель» Курасаки Фуко, и никто другой.
К счастью, через несколько секунд выражение лица Черноснежки смягчилось, она ухватила Харуюки за щёку и сказала:
— Ну… нельзя сказать, что ещё одна сторона на поле боя сильно изменит ситуацию.
— Э… ты о чём?
— Ты действительно хочешь, чтобы я сказала это? — произнесла она, начиная тянуть его за щеку, и Харуюки поспешил замотать головой.
— Н-ничего, вопросов нет.
— …Эх, ты, — Черноснежка загадочно улыбнулась, а затем отпустила Харуюки. Перекатившись на подушке, она уставилась в потолок и продолжила, — И всё-таки… ну, дела. Подумать только, что за тем байкером, с которым ты сразился в своей первой битве, будет девочка, да ещё и моложе меня… я до сегодняшнего дня ни секунды не сомневалась в том, что он и в реальности парень.
— Я тоже…
— Ну, в какой-то степени это объясняет связь с Фуко. Пока мы шли с ней до парковки, я успела перекинуться с ней парой слов и узнать, что они познакомились в больнице. И в тот самый момент, когда она впервые увидела её, у неё в голове загорелась лампочка. Примерно, как у меня, когда я встретила тебя.
— О, как… интересно, что это за лампочка такая…
— М-м… давай я процитирую тебе слова Фуко. «У меня есть бессознательная шкала желания кого-либо тренировать. Если мы решим, что Ворон-сан по ней получает сто очков, то Утай получает двести, но Рин получила тысячу. Как только я увидела её, я сразу поняла — я хочу её учить».
— …Ясно, — немного боязливо ответил Харуюки.
Если «сто очков» оказалось достаточно для того, чтобы его скинули с вершины Старой Токийской Башни, то страшно было даже подумать, что за тренировки пришлось пережить Рин, набравшей тысячу очков.
Но тут Черноснежка улыбнулась и неожиданно добавила:
— Кстати говоря, по её же словам, когда она впервые увидела меня, я набрала по этой шкале сто тысяч. Хорошо, что я её друг, а не «ребёнок».
— С… серьёзно?
Черноснежка и Фуко знали друг друга уже очень много времени, и во время их первой встречи они наверняка были лишь в третьем-четвёртом классах начальной школы. Каким же ребёнком была Черноснежка, что вызывала такую реакцию?