Семитысячелетняя молитва
Шрифт:
— И поэтому... я уже не считаю, что моя собственная смерть... действительно что-либо решит. Я понял, что вас это ранит так же, как и моё окончательное превращение в Дизастера, после которого я начну истреблять вас. Но... но всё же... — он крепко сжал кулаки и упёр их в колени. — Наверное... нет, я на 99% уверен, что пробудившуюся во мне Броню Бедствия уже невозможно уничтожить к воскресенью, к Конференции Семи Королей. Когда я сражался вместе с ней на неограниченном поле, я понял, что Броня уже окончательно слилась с Сильвер Кроу в единое целое... и не только. Я... возможно, Броня уже начала действовать и на моё сознание. Поэтому... я...
Он начал ощущать, как в глазах сидящих около него людей появляется изумление. И тогда Харуюки рассказал им, что именно ощутил незадолго до того, как его отключили от поля, когда он уже решил бесцельно бродить на пару со «зверем».
— Я... уже не хочу убивать его с помощью какого-то внешнего вмешательства. Я уже начал думать, что если он должен сгинуть... то я хочу исчезнуть вместе с ним.
Харуюки вновь свесил голову и прикусил губу.
Но тут Синомия Утай, сидевшая справа от него вплотную, вдруг задала в чате мягко сформулированный вопрос:
«UI> Арита-сан. Когда ты произносишь слово «он», ты подразумеваешь под ним Броню как объект? Или же что-то, кого-то ещё?..»
— Дело в том...
На мгновение Харуюки засомневался, но затем всё же решился.
Он рассказал им о том, что в Броне Бедствия живут два сознания. Внутри её изначальной формы, Судьбы, живёт таинственная девушка-аватар в броне шафранового цвета. Внутри же Бедствия, внутри брони искажённой судьбы, живёт инстинкт битвы — «зверь».
— Девушку видела и Тию, и она может подтвердить, что она мне не привиделась во сне, — сказал Харуюки, и Тиюри тут же кивнула.
— Ага... когда мы с Хару и Таккуном отправились в мир центрального сервера Брейн Бёрста... не знаю, можно ли это назвать сном... но я могу подтвердить, что та девочка нам однозначно не приснилась. Она знала многие вещи, о которых мы с Хару не имели никакого понятия, и рассказала о них нам.
— Хм-м... сознание бёрст линкера, живущее в объекте... или же объект, обретающий своего рода разум. С учётом того, что Броня умеет влиять на сознание того, кто её носит, звучит весьма правдоподобно... — задумчиво прошептала Черноснежка, а затем вновь устремила на Харуюки серьёзный, пронзительный взгляд. — Харуюки. Так кого из них ты не хочешь убивать? Неизвестного аватара женского пола, помогшего тебе и направившего тебя... или же того зверя, что гонит тебя в бой?
— Обоих... хотя, наверное... зверя я не хочу убивать ещё больше, — прошептал Харуюки, опуская взгляд. — Та девушка желает полного уничтожения Брони, она хочет, чтобы цикл Бедствия, продолжающийся в Ускоренном Мире такое долгое время, наконец, прекратился. Она ни капли не жалеет о том, что, когда это случится, она погибнет вместе с броней. Что же до зверя... он желает уничтожить всех бёрст линкеров, кроме себя. Конечно же, я считаю, что это немыслимо. Но... если посмотреть на его желание через призму нашего разговора о «смерти бёрст линкера»... выходит, что каждая смерть, каждое изгнание из Ускоренного Мира будет отпечатываться в его собственном сознании. Если он действительно останется последним бёрст линкером Ускоренного Мира... смерть и гибель тысячи бёрст линкеров лягут на него. Другими словами... исчезнувшие бёрст линкеры останутся жить в его воспоминаниях. Но если так, то зачем... для чего он...
На сжатые кулаки одна за одной упали две капли. Как только он понял, что это были его собственные слезы, Харуюки тут же попытался вытереть свои глаза правой рукой.
Но за две секунды до этого с места сорвалась Черноснежка. Ещё раньше потянулась к коробке с салфетками Тиюри. Ещё за мгновение до неё в карман за платком полезла Утай, но по скорости реакции всех их обошла сидевшая слева от Харуюки девушка, всё это время лишь шмыгавшая носом. Кусакабе Рин потянулась рукавом вязаной рубашки цвета слоновой кости к щеке Харуюки, вытерев слезу, а затем тонким голосом сказала:
— Одиночество... невыносимая вещь. Никто... не должен умирать в одиночес-тве.
— А-а... ага, э-э...
Естественно, эти слова заставили Харуюки застыть на месте, но одновременно с ним замерли Черноснежка, Тиюри и Утай. В комнате послышался мягкий голос Фуко:
— Рин?
Её голос заставил Кусакабе Рин немедленно отпрянуть, но при этом она вновь ухватилась за футболку Харуюки, словно это было для неё отчего-то важно.
Черноснежка, до сих пор не до конца оправившаяся от случившегося, вернулась на своё место, кратко прокашлялась и продолжила:
— Харуюки... ты говоришь, что на твои чувства могло повлиять психическое вмешательство Брони Бедствия... но я так не думаю. Потому что твои слова... это слова именно того Ариты Харуюки, которого я знаю...
Тиюри, Утай, Такуму и Фуко дружно кивнули.
— И именно поэтому я не верю в то, что шансов на очищение тебя от Брони уже нет. Харуюки... дай мне... дай нам шанс попробовать сделать это.
«Очищение».
Скорее всего, под этим словом они понимали особую способность Пылающей Жрицы Ардор Мейден, Синомии Утай, с помощью которой она попытается испепелить Броню Бедствия вместе со «зверем».
Никаких сомнений в силе её Инкарнации у Харуюки уже не осталось, ведь он видел, как она похоронила охранявшего дворец Имперского Замка рыцаря в огромном озере лавы. Вполне возможно, она сможет очистить Броню Бедствия своим огнём даже после того, как та полностью сольётся с Сильвер Кроу. В конце концов, они именно для того потратили столько усилий и спасли Ардор Мейден от Судзаку, чтобы попытаться провести это очищение.
Но Харуюки уже не был уверен, что это единственное правильное решение.
Он всё ещё не мог вспомнить всех подробностей, но знал, что давным-давно, на заре Ускоренного Мира, случилось чудовищно трагичное событие, в котором были замешаны та самая шафрановая девушка, похожий на Харуюки металлический аватар и чёрный пластинчатый аватар, представившийся Блэк Вайсом, вице-президентом Общества Исследования Ускорения. В результате этого события металлический аватар впал в такое глубокое отчаяние, что соединил воедино Артефакт «THE DESTINY» и клинок «STAR CASTER», создав этим самым Броню Бедствия, «THE DISASTER».