Семитысячелетняя молитва
Шрифт:
Но если до битвы в его груди бушевали беспокойство, скорбь и отчаяние, то теперь их словно на время сдул нежный ветер. Харуюки лежал с закрытыми глазами, наслаждаясь наполнившей его тело нежной теплотой.
Спустя несколько секунд к нему начали возвращаться чувства, и они были слишком реальными, чтобы их игнорировать.
Он ощутил своей спиной упругость сидений любимой машины Фуко. Он ощутил, как лежит на них, смотря в потолок. А на нём лежало что-то мягкое и приятно пахнущее. Что-то, в сотни раз приятнее на ощупь, чем сиденья итальянской машины. Что-то, удивительным
Харуюки осторожно приоткрыл глаза и увидел, что его живота касалась ткань цвета слоновой кости. Если точнее, это была ткань школьной формы неизвестной ему школы. А если совсем точно, это была девушка-ровесница, одетая в эту школьную форму.
— …
Харуюки кратко вдохнул и начал медленно переводить глаза выше. Клетчатая бабочка. Бледная шея, обёрнутая серым нейролинкером. По-мальчишески острый подбородок, тонкие губы, небольшая гладкая переносица… и, наконец, глаза с серой радужкой.
На Харуюки лежала, вернее, придавливала его к сиденью, девочка, сжимавшая правой рукой штекер XSB-кабеля для прямого соединения. Её глаза были, как всегда, полны слёз, и она прошептала:
— П… прос-ти. Брат нагово-рил тебе много гадостей…
— Э, э-э…
Поскольку физическая и вербальная ситуация заставляли его беспрестанно моргать, Харуюки решил поручить сбор информации своему голосу.
— Э-э-это самое, т-ты… что, помнишь эту дуэль?..
Перед тем как соединиться с ним, она говорила, что в дуэлях забывает обо всём, а потом почти не помнит случившееся. Другими словами, в Ускоренном Мире её личность вытесняется личностью «брата», которая не оставляет ей воспоминаний о случившемся… по крайней мере, к такому выводу пришёл сам Харуюки.
Но девушка — истинная владелица дуэльного аватара по имени «Аш Роллер», Кусакабе Рин, в ответ кивнула.
— Пока ещё… пом-ню. Пока… на мне всё ещё надет нейролин-кер брата…
— П-понятно…
Рин словно почувствовала в этом коротком ответе все сомнения, кружившиеся в голове Харуюки, поэтому она моргнула и принялась тонким голосом объяснять:
— Я… тоже не знаю, становлюсь ли я в Ускоренном Мире настоящим братом… тем, который лежит в больнице в Сибуе, или… воображаемым братом, которого придумала я сама… но учитель сказа-ла мне, что во всём, что происходит в Ускоренном Мире, сокрыт какой-либо смысл. Она сказала, что если я продолжу сражаться плечом к плечу с братом, с Аш Роллером, то однажды открою для себя нечто важное.
— Ясно…
До этого самого момента Харуюки не был уверен в том, была ли эта «учитель», о которой она говорила, той самой Курасаки Фуко. Но эти слова окончательно убедили его. Фуко, по словам Черноснежки, обладала «самой чистой положительной Инкарнацией», другими словами, она сильнее всех бёрст линкеров верила в силу надежды, уз и любви. И такие слова могли принадлежать только ей.
Выходит, что на прошлых каникулах, когда Рин подрабатывала в больнице официанткой, она случайно облила холодной водой именно Курасаки Фуко. Фуко действительно жила где-то в районе Сугинами или Сибуи, а в больницу могла зайти ради обследования, связанного с тем, что её
Окончательно поверив ей, Харуюки кивнул. Рин продолжала смотреть прямо в его глаза.
В её серых глазах вновь начали собираться слезы. Они быстро стали слишком велики для своего веса и начали капать на щёки Харуюки.
— Почему?..
— Э?.. — не понимая, что происходит, Харуюки вновь окаменел.
Лицо Рин скривилось от плача, и она спросила его:
— Почему ты не ата-ковал ме… ня? Я… напа-ла на тебя потому, что не боялась того, что ты кинешься на меня и уничтожишь. Я надеялась, что ты растерзаешь меня, и я смогу принять на себя хоть малую часть тех чувств, что сокрыты в Броне Бедствия… но…
От её слов у Харуюки спёрло дыхание.
И действительно, перед тем, как вызвать его на дуэль, Рин сказала, что уничтожит Броню и примет на себя его ярость и ненависть. И бой действительно мог пойти по такому пути… Броню таким образом уничтожить, быть может, и не удалось бы, но Харуюки вполне мог взбеситься и обрушить всю свою силу на Рин.
Но сразу после начала битвы Аш Роллер перехватил инициативу фразой «как ты смеешь притрагиваться к моей сестре?!», и с тех пор у «зверя» просто не было времени как-то проявить себя. Конечно, их диалог содержал гораздо больше криков, чем хотелось бы Харуюки, но, если подумать, без них не обходился ещё ни один из бесконечных боёв Аша против Кроу…
— Я… не могу уничтожить тебя, — произнёс Харуюки, улыбнулся и покачал головой.
— Э?..
— Ведь Аш… мой очень дорогой… друг.
Харуюки старался выбирать слова очень тщательно, но Рин лишь опустила взгляд и со слезами на глазах повторила:
— Друг…
Харуюки ощутил, что она явно была недовольна ответом, и поспешил добавить:
— И-именно. Очень дорогой. И поэтому, даже если я полностью… стану Хром Дизастером и попаду под власть Брони… — Харуюки отчаянно выдавливал из себя слова, противоречащие своим собственным мыслям. — Я ни за что… не попытаюсь растерзать Аша. Он… мне нравится.
И тут…
Из очей Рин слёзы хлынули с двойной силой, но выглядели они совсем не так, как раньше.
Словно пытаясь догнать оброненные капли, она опустила голову и коснулась щеки Харуюки. Тот услышал у своего уха её жаркое дыхание, а затем полились слова:
— Я… так счастлива. Я боялась, что когда расскажу тебе, кто я… ты решишь, что я ненормальная. Но хоть я и состою в другом Легионе… хоть и постоянно сражаюсь с тобой и в дуэлях, и в битвах за территорию… мне не верится… что ты сказал мне… такие слова…
Тепло от крепко прижимающегося к нему тела и сладкий запах в очередной раз выбили из Харуюки дух.
Всё, на что хватило остатков его сознания — это на мысль: «Ну всё, в следующий раз Аш меня точно убьёт». Потому что то, что он вдруг поднял правую руку и едва не положил её на спину Рин, иначе как потерей контроля над телом было не объяснить…
— Можешь… повторить те слова, что ты сейчас сказал?
Эти слова, произнесённые в его ухо, заставили его остановить руку. Он тут же прокрутил свою память и хрипло произнёс: