Семья Рэдли
Шрифт:
— Прошу, — выдавливает она, — оставь меня в покое.
Харпера это, кажется, рассердило, как будто она нарочно хотела его обидеть.
— Я знаю, что я тебе нравлюсь. Прекрати притворяться.
Притворяться.
Это слово вихрем кружится у нее в голове, становясь бессмысленным звуком. Клара уверена, что чувствует вращение земли вокруг оси.
Она пытается сосредоточиться.
Вдоль края поля проходит дорога, на которой сейчас никого нет.
Дорога,
К родителям.
Домой.
Подальше от него.
Ей надо позвонить маме. Надо, надо, надо…
— Твою мать!
Клару вырвало на кроссовки Харпера.
— Они новые! — возмущается он.
Клара вытирает рот, ей чуть-чуть полегчало.
— Извини.
Она наконец осознает, что помощи в случае чего ждать неоткуда — они уже очень далеко от остальных ребят и еще недостаточно близко к дороге.
Клара обгоняет Харпера и, ускоряя шаг, торопится под уклон к дороге. Но он не отстает.
— Ничего. Я тебя прощаю.
Не обращая на него внимания, Клара снова пытается позвонить родителям, но из-за нервного напряжения попадает в настройки вместо списка контактов.
Харпер снова рядом.
— Все нормально, говорю. — Его голос изменился, за деланым смехом сквозит гнев.
— Мне плохо. Отстань.
Клара открывает список контактов. И вот заветный номер засветился на экране, отчего девочке становится спокойнее. Она нажимает кнопку вызова.
— Со мной тебе станет лучше. Ну же, я знаю, что я тебе нравлюсь.
Клара прижимает телефон к уху. Идет вызов. С каждым механическим гудком Клара молится, чтобы родители взяли трубку. Но три-четыре гудка, и телефона у нее в руках больше нет. Харпер грубо вырывает его у Клары. И отключает.
Ситуация принимает серьезный оборот. Несмотря на скверное самочувствие, Клара понимает, что шутка становится опасной. Она девочка, а он парень, к тому же он вдвое больше ее и может сделать с ней что угодно. Она думает о том, что в пяти километрах отсюда ее родители сидят за столом и ведут милую беседу с супругами Фелт. Никогда еще пять километров не казались таким большим расстоянием.
— Что ты делаешь?
Он кладет ее мобильник в карман джинсов.
— Твой телефон у меня. Самсунговое убожество.
Он просто ребенок. Трехлетнее дитя чудовищного размера.
— Отдай, пожалуйста. Мне надо позвонить маме.
— Он у меня в кармане. Подойди и достань.
— Ну пожалуйста, отдай, а?
Харпер подходит к Кларе вплотную. Обнимает ее. Клара пытается сопротивляться, но он гораздо сильнее и сжимает ее все крепче. От него разит спиртным.
— Я знаю, что ты в меня втюрилась, — повторяет Харпер, — Ева сказала Тоби.
Сердце у Клары бешено колотится, ее обуревает паника.
— Пожалуйста, — просит она в последний раз.
— Черт, да что такое? Ты на меня блеванула. Такая же чокнутая, как твой братец.
Харпер пытается поцеловать ее. Клара отворачивается.
Следующая его реплика разит, как удар камня.
— Что, думаешь, ты слишком хороша для меня? Не слишком.
Клара уже громко зовет на помощь. Руки Харпера шарят по ее телу с недвусмысленными намерениями.
— Помогите! — снова кричит Клара куда-то в сторону оставшегося позади костра. Слова ее долетают лишь до коров, они смотрят на нее, перепуганные не меньше, чем она сама. Харпер тоже начинает паниковать. Это видно по его лицу: нервная ухмылка, в глазах мечется страх. Не в состоянии придумать ничего лучшего, он зажимает ей рот. Она бросает взгляд на дорогу. Машин нет. Вообще никого не видно. Она пробует кричать, но из-под ладони Харпера доносится лишь сдавленный стон. Он прижимает руку сильнее, чуть ли не сворачивая ей челюсть.
Потом толкает ее сзади под колени и валит на землю.
— Ты не лучше меня, — говорит Харпер, не отнимая руки от ее рта. — Я тебе покажу. — Он наваливается на нее. Нащупывает рукой верхнюю пуговицу Клариных джинсов.
От этого ее страх перерастает в гнев. Она бьет его по спине, тянет за волосы, кусает за ладонь.
Почувствовав кровь, Клара крепче стискивает зубы.
— Ай! Стерва! Ой!
Что-то изменилось.
Она начинает четче мыслить.
Внезапно улетучивается страх.
И тошнота.
И слабость.
Остается лишь кровь, восхитительный вкус человеческой крови.
Жажда, о которой она никогда не подозревала, берет свое, и Клара испытывает облегчение, точно пустыня от первых капель дождя. Она отдается этому ощущению, этому вкусу и не слышит, как Харпер кричит, выдергивая руку. Клара видит на его руке что-то черное и блестящее и понимает, что это рана от ее укуса. Огромная зияющая рана вместо ладони, плоть разорвана до костей. Харпер смотрит на нее в совершенном ужасе, а ей даже не интересно, чем этот ужас вызван. Ей сейчас ничто не интересно.
Ее охватывает дикая неконтролируемая ярость, у нее внезапно появляются силы, чтобы оттолкнуть Харпера, подмять его под себя и продолжить сосать его кровь.
Его сдавленный крик наконец угасает, как и нечеловеческие мучения, что она ему причинила, и Клара остается наедине с изысканным и несравненным наслаждением кровопития. Волны крови топят слабую девочку, какой Клара себя считала, и вызывают к жизни кого-то нового — ее настоящую и сильную сущность.
Теперь Клара сильнее целой армии. От ее страхов не остается и следа, как не остается следа и от ее боли и тошноты.