Семья Тибо (Том 1)
Шрифт:
Двое автомобилистов только что вошли в зал и сели недалеко от него, сбросив на скамейку свои тяжелые меховые пальто. Мужчине было лет двадцать пять, женщине немного меньше. Отличная пара: оба стройные, сильные; у обоих - темные волосы, открытый взгляд, крупные рты, белые зубы, обветренные румяные щеки. Одного возраста, одинакового общественного положения, одинаково полные здоровья и естественного изящества - и, наверное, вкусы у обоих одни и те же. Во всяком случае, оба в равной степени обладали прекрасным аппетитом: сидя друг против друга, они согласным движением жевали куски своих точь-в-точь одинаковых сандвичей; затем одинаковым жестом осушили по кружке пива, снова надели свои меха и, не обменявшись ни словом, ни взглядом, удалились все
Тут он заметил, что зал почти опустел. Где-то напротив висело зеркало: в нем он увидел часы, находившиеся прямо у него над головой. "Десять минут одиннадцатого. Да нет же, в зеркале все наоборот. Что? Скоро два часа?"
Он встал, стряхивая с себя истому. "Хорош я буду завтра утром", подумал он с досадой. Все же, когда он поднимался по узкой лестнице, где, скорчившись на ступеньке, дремал посыльный, его пронзила мысль, от которой в воображении возникла некая весьма ясная картина, заставившая его усмехнуться. "Завтра в десять часов..." - подумал он.
Он прыгнул в такси и через десять минут был дома.
В передней на столе, где обычно его ожидала вечерняя почта, лежал развернутый лист бумаги; почерк Леона:
"Около часу звонили от доктора Эке. Девочка скончалась".
Некоторое время он не выпускал листка из пальцев, перечитывая его. "Час ночи? Очень скоро после моего ухода... Штудлер? На глазах у сиделки? Нет... Наверняка нет... Так что же? Мой укол? Возможно... А ведь доза была маленькая... Но пульс едва прощупывался..."
Удивление прошло, и он весь отдался чувству облегчения. Как ни тяжела была уверенность для Эке и его жены, она, по крайней мере, покончила с мучительным, ужасным ожиданием. Он вспомнил лицо спящей Николь. Скоро с ними будет новое маленькое существо. Жизнь торжествовала надо всем: всякая рана превращается в рубец. Он рассеянно взял почту. "Жалко их все-таки, - подумал он, и сердце его сжалось.
– Зайду к ним перед больницей".
В кухне отчаянно мяукала кошка. "Вот дрянь, не даст мне спать", проворчал Антуан, и тут ему вспомнились котята. Он приоткрыл дверь. Кошка бросилась ему под ноги, ласкалась, жаловалась, терлась об него с каким-то неистовым упорством. Антуан заглянул в корзину с тряпьем: она опустела.
Ведь он же сам сказал: "Вы их утопите?" А ведь и здесь была жизнь... Почему же он делал различие? Во имя чего?
Он пожал плечами, поднял глаза на часы и зевнул:
"Спать осталось часа четыре, скорее в кровать!"
В руке у него еще была записка Леона; он скатал из нее шарик и весело забросил его на шкаф.
"Но сперва - основательный холодный душ... Система Тибо: перед сном перебить усталость!"
ПРИМЕЧАНИЯ
Мысль о написании романа "Семья Тибо" возникла у Роже Мартен дю Гара в январе 1920 года, о чем свидетельствует запись в его "Воспоминаниях": "Меня захватила идея написать историю двух братьев, двух совершенно различных и разнонаправленных характеров, но людей, отмеченных существенным, хотя и едва ощутимым сходством... Эта идея давала мне возможность выразить разом две противоречащие друг другу тенденции моей собственной натуры: инстинкт независимости, бегства, бунта, отказа от всякого конформизма - и инстинкт упорядоченности, меры, отказа от крайностей, - именно те свойства, которые были мною унаследованы".
Весной 1920 года, в фамильном доме в Верже-д'Оржи, Мартен дю Гар в течение нескольких недель создает полный и тщательно отработанный план всего романа "Семья Тибо". Он составляет огромную картотеку, в которой на отдельные карточки им записываются как основные черты характеров и поступки героев, так и наиболее важные события, звенья движения общего сюжета. В одну комнату были снесены все столы, имевшиеся в доме, и на них Мартен дю Гар разложил свои записи соответственно хронологии событий. "Ни строчки из романа еще не было написано, а он весь был здесь, у меня перед глазами", писал Мартен дю Гар в "Воспоминаниях".
В июне 1920 года писатель переезжает в Клермон, городок, расположенный в часе езды от Парижа, и там в полном уединении пишет четыре книги первого тома "Семьи Тибо".
Серая тетрадь. Эта первая часть романа была написана к декабрю 1920 года и опубликована в апреле 1922 года в издательстве Гастона Галлимара, с которым Мартен дю Гара связывала многолетняя и прочная дружба. Многие эпизоды "Серой тетради" находятся в несомненной связи с детскими впечатлениями Мартен дю Гара. Даже само название напоминает об одном из значительных обстоятельств его детства. В "Воспоминаниях" мы находим следующую запись: "Нередко мальчик на пороге возмужания встречает в один прекрасный день соученика или старшеклассника, чьи вкрадчивые слова, как некая червоточина, проникают в его сознание. Маленький сосед по даче сыграл для меня эту роль обольстителя, когда мне было девять или десять лет... Он был года на два старше меня. Этот ученик шестого класса писал трагедии в стихах". Далее Мартен дю Гар вспоминает, как в каникулы он переписывал в "толстую серую тетрадь" сочинения своего друга, которые остались в его памяти на всю жизнь. Строки из них, приводимые в "Воспоминаниях", напоминают сочинения Жака Тибо, о которых идет речь в "Серой тетради". Мезон-Лаффит, дачный пригород Парижа, в котором сосредоточены многие сцены романа, также связан с детством Мартен дю Гара, который несколько раз проводил там школьные каникулы. "Католический лицей" очень напоминает "Школу Фенелона", где до пятого класса учился Мартен дю Гар. В "Серой тетради" можно найти и другие биографические совпадения, однако они претерпевали в процессе творчества весьма сложный переплав. Так, образ Даниэля несет в себе черты детского друга Мартен дю Гара, но, несомненно, связан и со "взрослыми" отношениями писателя с Андре Жидом, которые сам Мартен дю Гар определял как "дружбу-вражду". Многое из того, что говорит в романе Даниэль, внутреннее его несходство с Жаком, происхождение из пуританской семьи - все это восходит к облику Андре Жида. Не случайно настольной книгой Даниэля становится один из его романов.
Исправительная колония. Написана к февралю 1921 года, опубликована в мае 1922 года. Первые две книги цикла были прочитаны издателю Гастону Галлимару, и одно из его замечаний Мартен дю Гар записал в "Воспоминаниях": "Гастон Галлимар, прослушав "Серую тетрадь" и "Исправительную колонию", сказал: "Зачем так отрабатывать стиль?.. Предоставь другим эти замысловатости, синтаксические вольности, погоню за редкими эпитетами... удовольствуйся стилем ясным, обнаженным, точным, который не бросается в глаза..." За этой записью следует другая: "После посещения Галлимара я пересмотрел рукопись "Серой тетради" и "Исправительной колонии". И во многом учел его мудрые предостережения в дальнейшем".
В "Исправительной колонии", так же как в "Серой тетради", немало автобиографических реминисценций. Одна из них относится к Пьеру Маргаритису, которому посвящен весь роман. Дружба Мартен дю Гара с ним была особенно тесной с 1912 года. Пьер Маргаритис, родственник дю Гара, был одаренным юношей и мечтал посвятить себя музыке. Он умер 30 октября 1918 года в военном госпитале. Сочинения Пьера Маргаритиса, по выраженному им перед смертью желанию, были переданы дю Гару и сожжены последним. Маргаритис во многом послужил прототипом Жака Тибо. (Четырнадцати лет он бежал из дому, был разыскан и, по воле деспотичного отца, помещен в исправительную колонию.)