Семья Тибо, том 1
Шрифт:
— Я слабею с каждым днем… я должен повидаться с аббатом!
Монахиня грела в тазике воду и не заметила, что больной растерянно следит за выражением ее лица.
— Как вам угодно, — уклончиво произнесла она. Положила грелку и пальцем проверила, горяча ли вода в тазике. Потом, не подымая глаз, пробормотала что-то про себя.
Господин Тибо напряг слух: "Лишние предосторожности никогда не…"
Он уронил голову на грудь и стиснул зубы.
Как только его вымыли, сменили белье, уложили на чистые простыни, снова ему оставалось только одно — страдать.
Сестра Селина уселась и опять взялась за свои четки. Верхний свет она потушила; спальню освещала только невысокая лампа. Ничто не отвлекало больного не так даже от его тоскливого страха, как от невралгических болей, которые становились все злее, пробегали теперь по бедрам, расходились во всех направлениях, а затем словно резким ударом ножа вонзались в какую-нибудь одну определенную точку — в поясницу, в коленные чашечки, в лодыжки. В короткие минуты облегчения, когда боль, не уходя совсем, все же становилась глуше, — не давая настоящей передышки из-за послеоперационного воспаления швов, Оскар Тибо открывал глаза, глядел прямо перед собой, и мысль его, ничем не замутненная, билась все в том же круге. "Что они все думают? Можно ли быть в опасности и не отдавать себе в этом отчета? Как узнать?"
Монахиня, увидев, что боли усиливаются, решила не ждать ночи и впрыснуть ему немедленно половинную дозу морфия.
А он и не заметил, как она вышла. Только когда он понял, что остался один, безоружный против злых сил, которые витали в этой тихой и почти темной спальне, его охватил страх. Он хотел кликнуть сестру, но начался новый приступ яростной боли. Он схватил колокольчик и, не помня себя, зазвонил.
На его зов прибежала Адриенна.
Он не мог вымолвить ни слова. Судорожно сцепив челюсти, он невнятно рычал. Потом решил было приподняться, но от резкого усилия боль вцепилась в бока. Со стоном он упал на подушку.
— Что же, так мне и умирать? — наконец удалось ему крикнуть. — Сестру! Бегите за аббатом! Нет, сначала позовите Антуана. Скорее!
Но девушка, окаменев от страха, не двигалась с места, только смотрела на старика широко открытыми глазами, и взгляд ее окончательно сразил больного.
— Что же вы стоите! Приведите господина Антуана. Немедленно.
Вернулась сестра с полным шприцем. Она не могла взять в толк, что стряслось. Мимо нее промчалась из спальни горничная. Г-н Тибо, откинувшись на подушку, расплачивался жесточайшими болями за минутную вспышку волнения. Поза была как раз подходящая, чтобы сделать укол.
— Не шевелитесь, — скомандовала сестра, обнажая ему предплечье, и с размаху всадила в руку иглу.
Антуана, собравшегося уходить, Адриенна перехватила у ворот.
Он быстро поднялся по лестнице.
Когда он вошел в спальню, г-н Тибо повернул голову в его сторону. Поддавшись боязни, он вытребовал к себе Антуана, не слишком надеясь, что его желание будет исполнено, и теперь присутствие сына уже само по себе было облегчением. Он машинально пробормотал:
— Ах, это ты?
Благодетельные последствия морфия начали сказываться. Под спину ему подсунули две подушки, руки уложили вдоль тела, и он теперь вдыхал эфир, которым сестра чуть смочила носовой платок. В раскрытом вороте ночной сорочки Антуан увидел обглоданную болезнью шею, между двух натянутых, как веревки, сухожилий торчал кадык. Трясущаяся челюсть еще сильнее подчеркивала угрюмую мертвенность лба; было что-то слоновое в этом массивном черепе, в этих широких, плоских висках, в этих ушах.
— Ну как, Отец? — спросил Антуан.
Оскар Тибо не ответил, он пристально в течение нескольких минут вглядывался в лицо сына, потом прикрыл глаза. Ему хотелось крикнуть: "Скажи мне правду! Неужели вы меня обманываете? Неужели все кончено, ну скажи? Говори! Спаси меня, Антуан!" Но удержался из-за растущей робости перед сыном, а также из суеверного опасения, что, если он облечет свои страхи в слова и произнесет их вслух, они приобретут неоспоримую реальность.
Глаза Антуана и монахини встретились, и она взглядом показала на стол. Антуан заметил лежавший там градусник. Он подошел и увидел: 38,9°. Этот внезапный скачок его удивил, до сих пор болезнь почти не давала температуры. Он снова подошел к постели и взял отца за запястье, но сделал это с единственной целью успокоить больного.
— Пульс вполне хороший, — заявил он тут же. — В чем, в сущности, дело?
— Но я страдаю, как грешник в аду! — крикнул Оскар Тибо. — Целый день мучался. Я… я чуть не умер! Разве нет? — Он кинул на монахиню властный взгляд, потом вдруг заговорил совсем другим тоном, и в глазах его мелькнул страх. — Посиди со мной, Антуан. Я боюсь, понимаешь! Боюсь… что все снова начнется.
Антуан почувствовал жалость. По счастью, ничего особо срочного в этот вечер не предвиделось. Он обещал побыть с отцом до ужина.
— Пойду позвоню, что задержался, — сказал он.
В кабинете, где стоял телефон, его нагнала сестра Селина.
— Как прошел день?
— Да неважно. Пришлось сделать ему первый укол днем, а сейчас сделала второй. Половинную дозу, — добавила она. — Главное — упадок духа, господин Антуан! Черные мысли. "Меня обманывают, я хочу видеть господина аббата, я умру…" Словом, бог знает что.
В тревожном взгляде Антуана читался недвусмысленный вопрос: "Как по-вашему, может ли быть, что он подозревает?" Монахиня покачала головой, она уже не посмела сказать — нет.
Антуан размышлял. "Все-таки от этого температуры не бывает", — подумал он.
— Самое главное, — при этих словах он энергически махнул рукой, — самое главное — это еще в зародыше устранить любые подозрения. — В голову ему пришел безумный по смелости план, но он сдержался. — Первым делом обеспечим ему спокойный вечер, — заявил он. — Когда я вам скажу, введите ему снова половинную дозу… Сейчас я вернусь.
— Вот я и свободен до семи часов! — весело крикнул Антуан еще с порога спальни. Голос у него был обычный, резковатый, на лице застыла маска решимости, как во время обходов в госпитале. Однако он улыбнулся: — Конечно, пришлось изворачиваться. К телефону подошла бабка моей маленькой пациентки. Бедная дама, она прямо в отчаянье впала, так и блеет в трубку: "Доктор, значит, сегодня мы вас не увидим?" — Антуан скорчил соболезнующую мину. "Простите, сударыня, но меня только что позвали к отцу, а он болен серьезнее, чем…" (по лицу Оскара Тибо прошла внезапная судорога…) Да разве от женщины так скоро отвяжешься! "Ваш батюшка? О, господи, да что же с ним такое?"
Антуан сам упивался собственной дерзостью. И прежде чем произнести следующую фразу, он колебался не более полусекунды.
— А что я ей сказал?.. Угадай-ка!.. Сказал и даже не моргнул: "Рак, сударыня! Рак… простаты". — Он нервически рассмеялся. — Не все ли равно, что сказать, раз уж на то пошло!
Он заметил, что сестра, наливавшая воду в стакан, замерла на месте. Тут только он понял, какую рискованную затеял игру. Страх коснулся его своим крылом. Но отступать было уже поздно.
Он расхохотался.