Семья Тибо (Том 2)
Шрифт:
– В Милане?
– произнес он с широкой улыбкой, обнажившей прекрасные лошадиные зубы.
– Ты видел товарищей из "Avanti"?
– Ну конечно...
Цецилия повернула голову:
– Ты оттуда?
Итальянец сделал утвердительный жест и повторил его несколько раз, смеясь.
Жак представил его:
– Товарищ Сафрио.
Сафрио было, по крайней мере, лет сорок. Он был невысокий, коренастый, с довольно неправильными чертами. Прекрасные глаза - черные, бархатные, сверкающие - освещали его лицо.
– Я знал твою итальянскую партию до тысяча девятьсот десятого года, заявил Прецель.
– Она была, правду сказать, одна из самых жалких. А теперь мы видели стачки Красной недели! 20 Невероятный прогресс!
– Да! Какая мощь! Какое мужество!
– вскричал Сафрио.
– Италия, - продолжал Прецель поучительным тоном, - конечно, много извлекла из примера организационных методов германской социал-демократии. Поэтому итальянский рабочий класс теперь сплочен и даже хорошо дисциплинирован, он действительно готов идти во главе! В особенности сельский пролетариат там сильнее, чем в любой другой стране.
Сафрио смеялся от удовольствия.
– Пятьдесят девять наших депутатов в палате! А наша печать! Наша "Аванти" 21 ! Тираж - более сорока пяти тысяч для каждого номера! Когда же ты был у нас?
– В апреле и мае. На Анконском конгрессе.
– Ты их знаешь - Серрати 22 , Веллу?
– Серрати, Веллу, Баччи, Москаллегро, Малатесту 23 ...
– А нашего великого Турати 24 ?
– Да ведь он же реформист!
– А Муссолини? Он-то не реформист, нет! Настоящий! Его ты знаешь?
– Да, - отвечал лаконически Прецель с неуловимой гримасой, которой Сафрио не заметил.
Итальянец продолжал:
– Мы жили вместе в Лозанне - Бенито и я. Он ждал амнистии, чтобы получить возможность вернуться к нам... И каждый раз, когда он приезжает в Швейцарию, он навещает меня. Вот и зимой...
– Ein Abenteurer [27] , - прошептала Цецилия.
27
Авантюрист (нем.).
– Он из Романьи, как и я, - продолжал Сафрио, обводя всех смеющимся взглядом, в котором мерцала искра гордости.
– Романец, друг и брат по детским забавам... Его отец содержал таверну в шести километрах от нашего дома... Я хорошо знал его... Один из первых романских интернационалистов! Надо было его послушать, когда он в своей таверне произносил речи против попов, против "патриотов"! А как он гордился сыном! Он говорил: "Если когда-нибудь мы с Бенито захотим, все правительственные гадины будут раздавлены!" И глаза у него сверкали, точь-в-точь как у Бенито... Какая сила у него в глазах, у Бенито! Правда?
– Ja, aber er gibt ein wenig an [28] , - прошептала Цецилия, повернувшись к Жаку, который улыбнулся.
Лицо Сафрио помрачнело:
– Что это она говорит о Бенито?
– Она сказала: "Er gibt an..." [29] Любит пускать пыль в глаза, - объяснил Жак.
– Муссолини?
– воскликнул Сафрио. Он кинул в сторону девушки гневный взгляд.
– Нет! Муссолини - настоящий, чистый! Всегда был антироялист, антипатриот, антиклерикал. И даже великий condottiere!.. [30] Настоящий революционный вожак!.. И при этом всегда трезвый реалист... Сначала действие, а теория - потом!.. В Форли во время стачек он как дьявол носился по улицам, по митингам, везде! И уж он-то умеет говорить! Никаких пустых рассуждений! "Делайте это, делайте то!" А как он был доволен, когда развинтили рельсы, чтобы остановить поезд! Все действительно энергичные выступления против триполитанского похода 25 - все было сделано благодаря его газете, благодаря ему! Он в Италии - душа нашей борьбы! А на страницах "Аванти" он каждый день вдохновляет массы революционной furia! [31] У королевского правительства нет врага сильнее, чем он! Если социализм вдруг приобрел у нас такую мощь, то это может быть principalemente [32] заслуга Бенито! Да! Его всюду и везде видели в этот месяц! Красная неделя! Как он взялся за дело! Ах, per Bacco [33] , если бы только прислушались к его газете! Еще несколько дней - и вся Италия запылала бы! Если бы Конфедерация труда 26 не испугалась и не прервала стачку, - это было бы началом гражданской войны, крушением монархии! Это была бы итальянская революция!.. У нас, Тибо, в Романье, товарищи однажды вечером провозгласили республику! Si, si! [34]– Он намеренно повернулся спиной к Цецилии и Прецелю и обращался только к Жаку. Потом опять улыбнулся и придал своему голосу оттенок ласковой суровости: - Берегись, Тибо, не верь всему, что слышишь!
28
Да, но он немного переигрывает (нем.).
29
Переигрывает (нем.).
30
Предводитель, вожак (ит.).
31
Яростью (ит.).
32
Главным образом (ит.).
33
Клянусь Бахусом (итальянское ругательство).
34
Да, да! (ит.).
Затем он слегка пожал плечами и удалился, не поклонившись обоим немцам.
Наступило короткое молчание.
Альфреда и Патерсон оставили открытой дверь комнаты, где находился Мейнестрель. Его не было видно, но временами доносился его голос, хотя он и не повышал тона.
– А у вас, - спросил Желявский у Прецеля, - дела идут хорошо?
– В Германии? Все лучше и лучше!
– У нас, - заявила Цецилия, - двадцать пять лет назад был всего один миллион социалистов. Десять лет назад их было два миллиона. А сегодня четыре миллиона!
Она говорила не спеша, почти не шевеля губами, но вызывающим тоном, и ее тяжелый взгляд переходил попеременно с Жака на русского и обратно. Глядя на нее, Жак вспоминал всегда о гомеровской Юноне, о волоокой Гере.
– Несомненно, - сказал он примирительным тоном.
– За двадцать лет социал-демократия накопила огромный созидательный опыт. Организационный талант, который проявили ее вожди, прямо удивителен... Быть может, остается только задать вопрос, не стал ли революционный дух - как бы это сказать? мало-помалу слабеть в немецкой партии... Как раз из-за этих усилий, направленных единственно лишь на организационную сторону дела...
Прецель взял слово:
– Революционный дух?.. Нет, нет, на этот счет будь спокоен! Надо сначала организоваться, чтобы стать силой!.. У нас не только идеология, но и реализм. И это лучше всего!.. Если все последние годы, - я имею в виду особенно тысяча девятьсот одиннадцатый и двенадцатый годы, - в Европе был сохранен мир, то благодаря кому? И если сегодня можно надеяться, что мы надолго избежали опасности великой европейской войны, то благодаря кому? Тому же немецкому пролетариату! Весь мир знает об этом. Ты говоришь: созидательный опыт социал-демократии. Это еще больше, чем ты думаешь. Это монументальное сооружение. Оно стало поистине государствам в государстве. Каким же образом? В значительной мере благодаря могуществу нашей парламентской фракции. Наше влияние в рейхстаге непрерывно растет. Если завтра пангерманцы позволят себе вылазку вроде Агадира 27 , то будут протестовать уже не только двести тысяч манифестантов в Трептов-парке, но и все социалистические депутаты рейхстага! А с ними - все левые элементы нашей страны!
Сергей Желявский внимательно слушал.
– Однако, когда проходил новый закон о вооружениях, ваши депутаты голосовали за!
– Простите, - сказала Цецилия, поднимая кверху указательный палец.
Брат прервал ее:
– Ax! Надо же понимать тактику, Желявский, - сказал он, высокомерно улыбаясь.
– Тут две вещи, совершенно различные: есть die Militarvorlage, закон о вооружениях, и есть die Wehrsteuer, закон, отпускающий кредиты, чтобы реализовать этот закон. Социал-демократы сначала голосовали против первого закона, а затем, когда этот закон был, несмотря ни на что, принят рейхстагом, они голосовали за закон о кредитах. И это была хорошая тактика... Почему?.. Потому, что в этом законе было новое для нашего рейха, нечто чрезвычайно для нас нужное: прямой общеимперский налог на крупные состояния! Нельзя было упустить такой случай! Потому, что в этом действительно заключалась новая социальная победа пролетариата!.. Теперь понимаешь? А доказательством того, что наши депутаты остаются непреклонны по отношению к Militarismus [35] , служит то, что каждый раз, когда они имеют возможность голосовать против внешней политики канцлера, они ее единодушно отвергают!
35
Милитаризму (нем.).