Семья в долг
Шрифт:
– Я не голодна.
– Урчание в твоем животе говорит об обратном, – берет чашку кофе, принесенную официантом, делает маленький глоток.
А мне хочется схватить эту чашку и ему в рожу содержимое плеснуть. Сдерживаюсь. Ох, как сдерживаюсь.
– Не ваше дело. Вас ничего не касается. Насколько я поняла, вы собрали обо мне информацию, – сжала челюсти до скрежета зубов. Я смогу, справлюсь. – Значит, убедились, что я не ваша супруга?
Подходит официант, расставляет какие-то блюда. Даже не смотрю. Но запахи. Мой живот издает предательское урчание,
Псих выжидает, пока нас оставят наедине. Барабанит пальцами по столу, словно какую-то мелодию отыгрывает. Только у меня на нервах.
– Собрал, – и молчит. Держит паузу, словно испытывает.
– Ну, и? – я все же не выдержала, взгляд у него дикий, проникновенный. Мне постоянно кажется, что он в голову мою заглядывает и мысли читает. Бред, конечно, но в душе беспокойство.
У него в кармане завибрировал телефон. Зверь медленно достал навороченный смартфон. Принял вызов.
– Что там у вас? – сразу с вопроса начал.
Мне неслышно, что ему отвечают.
– Ясно. Дай трубочку проказнику.
Его губы дрогнули.
– Здоров, разбойник! Ты что там устроил?
Голос изменился, веселый, задорный.
– Это не повод Зою доводить. Давай договоримся, ты будешь вести себя хорошо, а я приеду, на лошадях погоняем. В парк на аттракционы сходим, только ты и я. И купим тебе, что ты там больше всего хотел?
Смотрю на его лицо и не узнаю. Другой человек передо мной. Он будто светится весь. Глаза блестят. Странно так блестят, ярко, красочно, посветлели. А голос, в нем столько нежности.
– Вот и договорились. А я вечером тебя обязательно наберу, посидим, поболтаем, расскажешь мне новости за день.
Пусть он псих, но одно ясно точно, сына он любит. Эта любовь в каждом слове ощущается.
– Я тоже дико соскучился, Дюшка.
Вздрогнула, будто ножом по сердцу это «Дюшка» резануло. Делаю несколько судорожных глотков воздуха, а кислород в легкие не попадает. Перед глазами черные круги. К стакану с водой тянусь, до дна выпиваю. Постепенно в себя прихожу.
Он уже закончил разговор. Зверь вернулся, и теперь его глаза смотрят острее, хищно с прищуром.
– Сколько сыну лет? – не знаю, почему спросила. Какое мне дело?
– Четыре.
–И моей Анютке недавно четыре исполнилось.
Странный момент, на эти несколько минут ушли распри, мое негодование. Накал в воздухе сменился некой расслабленностью. Посмотрела на него немного другими глазами. Конечно, все из-за разговора с его сыном. Я как мать не могу остаться равнодушной.
Хотя пониманию, что в ситуации со мной это не значит ровным счетом ничего. Он может быть лучшим отцом в мире, и зверюгой по отношению к другим. Он уже сутки без зазрений совести портит мою жизнь.
– А я ведь не ошибся в первую нашу встречу, пластика у тебя была, – резко сменил тему. Безжалостно стер теплые мгновения. Опустил с небес на землю. Напомнил про свою звериную натуру.
– С чего мне о своих проблемах докладывать первому встречному? – выдержала его взгляд. – Да, была. Я не делаю из этого тайны. Это
– Авария на трассе, – склонил голову набок. Он от меня что-то добивается, только не пойму чего.
– Видите. Вы со всем и без меня справились. Так к чему этот разговор?
– Как ты там оказалась? Зачем ехала в соседний город? – он как следователь на допросе. Лицо будто высечено из гранита ни одной эмоции.
– Я не помню, ни самой аварии, ни того, что ей предшествовало. И честно говоря, тот ад у меня нет желания вспоминать, – даже сейчас говорю, и руки ходуном ходят. Все из-за психа, это он заставляет меня окунаться в прошлое. – Муж говорит, что мне предложили очень выгодную работу.
– Ах да, твой муж, святой человек, как же ему можно не верить, – даже не скрывает ядовитого сарказма.
Ударяю кулаком по столу. Так что посуда зазвенела.
– А вот сейчас заткнитесь, – говорю тихо, но резко, вкладывая в каждое слово всю свою ярость. – Скажу раз, и мы закроем эту тему навсегда. Даже врачи не верили, что я выкарабкаюсь. Меня собирали по кусочкам. И все это время мой муж был рядом. Я засыпала и видела его, просыпалась, он держит меня за руку. Когда мне больно – Ванечка вытирал мне пот, бежал за врачами. А при этом у него еще была на руках наша дочь, которой и года не исполнилось. Муж продал квартиру, наши вещи, все, что имело хоть какую-то ценность, только чтобы меня вытащить. И непросто вылечить, но даже пластику сделать и забрать шрамы. Больше года он практически жил в больнице. Утешал меня, поднимал настроение, не позволял угаснуть надежде. Он отдал всего себя. Не сбежал, как сделало бы большинство мужиков. Ванечка остался. И если бы не он, то я бы сейчас не сидела перед вами.
Только когда выпалила, выдохнула. Словно душу перед ним вывернула. Но это не стыдно. Пусть знает правду, и больше не заикается про моего мужа.
Псих остался сидеть с каменным выражением на лице. Мои откровения никак его не задели.
– Поистине герой-Иван, – кривая усмешка скользнула по губам.
– Для меня, да. А ваше мнение… мне чхать на него.
– А с памятью у тебя как? Все хорошо помнишь? – пододвигается чуть ближе, словно хищник, который следит за малейшим движением добычи. И в любой момент готов растерзать жертву.
– Если намекаете на амнезию, то должна вас разочаровать. Я помню многое. После аварии было одна чернота. А позже воспоминания стали возвращаться. Фрагментами, обрывками, многое как в тумане. Но я отлично помню детство, школу, учебу. Ивана, который жил в соседнем подъезде. Свои роды, – и многозначительно так на него посмотрела. – Так что выкиньте ваши бредовые мысли из головы.
– И все же есть пробелы, – выгибает дугой бровь, делает глоток остывшего кофе.
– Есть. Но в целом они ни на что не влияют. Ту же аварию я рада забыть и не вспоминать. А внешность… Вы ведь видели мои фото до? – я чувствую триумф. Безжалостно избиваю его аргументами. Скоро все закончится и он от меня отстанет.