Семья в долг
Шрифт:
– Но ведь это невыход вкладывать в сомнительные проекты! – в горле ком стоит.
Глотаю слезы и обиды и понимаю, что он во многом прав. Я их подвела. А Ваня не раздумывая, квартиру продал. Только бы мне помочь. Он все для нас. Только способы, увы, выбирает не те.
– Выход! – натягивает спортивную куртку и идет к двери.
– Это же пирамиды, они разваливаются!
– Темнота беспросветная, – смотрит на меня как на дуру. – Нужно вовремя запрыгнуть, и также быстро спрыгнуть. Стратегия целая есть. О вас же забочусь! Люди миллионы поднимают на подобных
– Поднимают те, кто эти проекты делает! – но он меня уже не услышал.
Хлопнул дверью. Настроение сразу упало в ноль. И винить я могу только себя. Знала ведь, что страсть у мужа к быстрому заработку. Он все ищет волшебную палочку, которая поможет по щелчку пальца из долговой ямы выбраться. А ведь он по профессии экономист. И где его знания? Почему не видит мошеннических схем? Свекровь в соседнем городе в институте преподает, и он там работал. Но давно уволился. Поссорился с деканом и сказал, что больше на «дядю» работать не будет. Хоть ему несколько работ свекровь по своим знакомым находила. Но где там.
И вот после последнего краха очередного «гениального» проекта. Ваня обещал мне, что завязал. Что пойдет работать. И я расслабилась. Не подумала, что деньги надо было спрятать. Так что сама виновата, что он снова сорвался.
Умыла доченьку. Поиграла с ней, включила мультики и поплелась на кухню. Ужин все же надо приготовить. Хоть настроение ниже плинтуса упало. С другой стороны, это деньги не заработанные, нехороший человек их дал, вот так в трубу и уплывут. Но там и моя зарплата за неделю была! Ничего. Еще заработаю. Нельзя сдаваться. Все наладится. Надо мыслить позитивно.
Ваня вернулся быстро. Зашел на кухню. Забрал свою тарелку и пошел ужинать к компьютеру, на меня зверем смотрит. Я ведь не поддержала. А муж и жена всегда в одну сторону смотреть должны и понимать друг друга. Так он считает, так правильно.
Ночью так и не смогла заснуть. Деньги муж вложил, а значит можно с ними попрощаться. Но не это главное. На душе отчего-то так горько и больно стало. Вспомнился тот мужик. Вот у него деньги есть. И что? Все равно ведь жизнь не сложилась. Бегает по улицам и жену свою погибшую ищет. Так что счастье не в деньгах, однозначно. А у меня Ваня последнее ради меня отдал. Он любит нас! Пусть не все у него выходит, но старается, как может. Всю ночь пыталась себя в этом убедить. А слезы так и лились градом из глаз. Горькие. Болезненные.
Утром с трудом с постели поднялась. Ваня еще спит. Он поздно встает. Собрала малышку в садик. На улице прохладно. Ветер поднялся. До костей пробирает. А у меня легкая курточка. На зимнюю денег жалко. Анютке купили, а я обойдусь. Сейчас на рынке двигаться начну и согреюсь.
Я оказалась права. Нам новый товар завезли. Грузчиков у нас нет. Водитель выставил все у прилавка. А я раскладываю. Спина о себе знать дает. Но я себе говорю, что это та же зарядка в тренажерном зале. И форму поддерживаю и деньги зарабатываю. Надо плюсы во всем искать.
Ящик с яблоками оказался очень тяжелым. А его надо на самый верх поставить. Если все не разложу в срок, получу втык от хозяина.
Мои руки на ящике мужские накрывают. Вздрагиваю, как от удара током. И спиной чувствую прикосновение. Будто кто собой от всего мира закрыл. Обманчивое ощущение. А над ухом обжигающее дыхание.
– Хороший у тебя муж. Заботливый. Жена горбатится, а он дрыхнет дома без задних ног, – хриплый голос в душу пробирается, опутывает. И тут же запоздалое осознание – псих вернулся!
Мне бы что-то ответить. Вырваться из захвата. А я меня виски пульсируют, кадры прошлого проносятся перед глазами.
«– Тебе нельзя таскать тяжести, – мужские руки ласково накрывают мои, легонько поглаживают. Я держу на весу огромный горшок с цветком.
– Его надо переставить, – а сама улыбаюсь, крепче прижимаюсь спиной к мужской груди. Ощущение счастья накатывает теплой волной. Я окутана его заботой.
– Все что хочешь, только скажи, – шепот мне на ухо. И я знаю, чего хочу больше всего на свете… провести вечность в его объятиях».
Мотнула головой. Горький ком застрял в горле. Что за нелепость? У мужчины из воспоминаний нет лица. Он размытый. Будто призрак. Хотя так ведь и бывает, воспоминания, словно покрыты туманом, у них нет четких очертаний. А в моем случае и подавно.
Это был Ванечка. Мы были еще в нашей трехкомнатной квартире. А этот мужчина просто напомнил мне кадры прошлого с мужем. Поза идентичная, вот и воспоминания нахлынули.
Ваня меня вчера расстроил, а так мой мозг пытается напомнить, что у нас замечательная семья. Нам всегда было очень хорошо вместе. А трудности они у всех случаются.
– Отпустите меня! – дернулась и еще сильнее оказалась в капкане его рук.
Он будто нарочно меня к себе прижал, а ящик спереди не дает пошевелиться. Руки разжать не могу, псих намертво их к ящику припечатал. Хватка у него железная. По телу дрожь странная пробегает. И от этих ощущений мне страшно. От смеси лживого спокойствия, будто он, как каменной стеной меня от всех бед оградил, и при этом всплеск бешеного адреналина в голову ударяет. Кровь все бег ускоряет, сердце барабанный ритм отбивает. Аж больно дышать стало. И не дышу я вовсе, а его запахом пропитываюсь. Мускусом зверь пахнет с горькой ноткой, которая на губах ощущается. И горечь эта приятна. Слишком. Не должно быть так.
Ухитряюсь его локтем в живот пнуть. Да где там, каменный пресс, не пробить. Он даже не дернулся. Ноль реакции. Только дыхание продолжает ухо обжигать.
– Нельзя женщинам тяжести таскать, – дернулась. Фраза в мозгу вспышкой молнии сверкнула.
Нет, это ничего не значит. Ваничка мой тоже бы так сказал. Он и говорил в прошлом. А на висках голодный пот выступил. Страх подобно паутине по телу расползается. Страх чего? Понять не могу. Просто его боюсь. Опасность от психа исходит. Он же зверь неадекватный, от такого чего угодно ожидать можно.