Семя Ветра
Шрифт:
Ганфала тем временем, пренебрегая собственными предостережениями, подошел к отверстию в стене и небрежно извлек оттуда четырехлоктевую железную трубу, запечатанную глиняной крышкой.
– А ну-ка… – пробормотал он, не глядя на вскипающих гневом Орнумхониоров. Никто и никогда не убивал их родственника так: нагло, у всех на глазах, под самым что ни на есть благовидным предлогом, словно бы назначенного к закланию жертвенного дельфина. – Сейчас посмотрим, не прокис ли сельх в этом вековом кувшинчике…
Ганфала упер глухой конец трубы
Происшедшее вслед за этим заставило Орнумхониоров забыть на время о погибшем собрате.
Тугая струя чадного оранжево-черного пламени ударила в стеклянные шары, от которых Ганфалу отделяло по меньшей мере семьдесят шагов. С аппетитным треском на пол Арсенала потекло расплавленное стекло.
Но все внимание Герфегеста было теперь приковано к кровавым следам на полу. Точно такие же оставил он, Последний Конгетлар, в подземельях цитадели Тайа-Ароан. Тогда жертва звалась Синфит, сегодня – Ларт из Дома Орнумхониоров. Тогда ставкой было Семя Ветра, сейчас – смертоносное оружие. Тогда жертву приняла Великая Мать Тайа-Ароан, сейчас…
Герфегест поднял глаза к потолку, на котором жадно вбирала в себя отблески багрового пламени безмолвная косматая звезда.
«Ганфала сказал «она» …»
На полу Арсенала были выложены рядами по десяткам железные трубы.
Полных рядов было пять. В шестом не хватало шести труб. Пятьдесят четыре. Пятьдесят пятая, выгоревшая изнутри без остатка во время наглядной демонстрации, сиротливо валялась под стеной.
– Итак, огнетворительные трубы в наших руках, – сказал Ганфала, неторопливо обводя тяжелым взглядом своих спутников. – Это очень хорошее оружие. Иногда его зовут «темное пламя». Полгода назад Стагевд разыскал похожее в Поясе Усопших. Между прочим, когда Гамелины захотели показать Пелнам свою силу, Стагевд приказал применить «темное пламя» против защитников Лорнуома.
– Я слышал, что Гамелины использовали «кричащих дев», – мрачно заметил Ваарнарк.
– И «кричащих дев» тоже, – утвердительно кивнул Ганфала. – Но только потому, что воины Пелнов оказались сильнее, чем того хотелось бы Стагевду. Они выстояли против «темного пламени», хотя от многих и многих остался лишь пепел. Когда дым рассеялся под порывами штормового ветра, воины Гамелинов увидели, что над твердынями Пелнов по-прежнему реют стяги с Крылатыми Кораблями. «Темного пламени» у Гамелинов больше не было. Стагевду не оставалось ничего, кроме как швырнуть на чашу весов «кричащих дев».
– Значит, «темное пламя» не всесильно, – с горечью заметил Ваарнарк. – А мы заплатили за него жизнью нашего…
– Не всесильно даже Солнце Предвечное. Иначе оно испепелило бы мать матери Стагевда и всех прочих Гамелинов до третьего колена, – резко оборвал его Ганфала. – Но «темное пламя» может помочь нам. Стагевд не знает, что отныне «темное пламя» – в наших руках. Если мы используем все наши запасы разом, в самом начале сражения, нам, возможно, удастся заронить семя ужаса в души Гамелинов. И тогда их не спасет ни число, ни умение.
Ваарнарк бросил косой взгляд на обезглавленное тело своего двоюродного племянника. И то подумать – не такая уж большая плата за сокрушение ненавистных Гамелинов…
Вечером следующего дня большой отряд, растянувшийся по выжженному солнцем полю едва не на пол-лиги, подошел к южным воротам Наг-Кинниста.
Носильщики сгибались под тяжестью продолговатых предметов, старательно укутанных в парусину. Ганфала бодро вышагивал во главе отряда, возложив свой магический посох на правое плечо. Герфегест брел рядом с ним, бесцельно созерцая раскаленную землю под ногами.
Все в этом мире было не так. Страшное солнце, прожигающее плоть до самых костей. Молодой Орнумхониор, погубленный из-за бездушной груды железа, которая вскоре погубит еще тысячи молодых и сильных – Орнумхониоров, Лорчей, Гамелинов. И мрачная церемония погребения Орнумхониора, которого Ганфала строго-настрого запретил выносить из Арсенала. Дескать, на то и жертва…
Игнорируя сдерживаемое лишь страхом перед Ганфалой и молчаливым попустительством Хозяина Дома недовольство других Орнумхониоров, Горхла взвалил обезглавленное тело на плечи и бросил в шестиугольный бассейн под косматой звездой. Туда же, непочтительно поддетая носком карлика, полетела вмиг пожелтевшая голова. Оливковая, с недобрыми серебристыми отблесками жидкость стала юноше бесславной могилой.
На выходе из Арсенала взгляды Ганфалы и Герфегеста встретились.
– Так нельзя, – сказал Герфегест.
– Так можно и так должно, – отозвался Рыбий Пастырь. – Помни – Священный Остров Дагаат в руках Гамелинов. В руках бездушной ведьмы Харманы и мятежного урода Стагевда. В руках людей, что убили твою женщину и едва не убили тебя. Мы не имеем права быть мягкотелыми. Иначе они сожрут нас.
Герфегест не знал, что возразить Ганфале. Сильные мира сего всегда правы. И всегда жестоки.
За время их отсутствия в Наг-Киннист прибыло сразу два посольства.
Первое – от Ганантахониоров, южных соседей Орнумхониоров. До главы Дома Ганантахониоров дошли слухи о прибытии в Наг-Киннист флагмана императорского флота. Первый Ганантахониор явился лично в сопровождении двух старших сыновей засвидетельствовать свое почтение властителю Синего Алустрала.
Злая ирония судьбы действительно уготовила ему встречу с Ланом Красным Панцирем. На погребальной церемонии Лана Красного Панциря.