Семя Ветра

Зорич Александр

Мелкая, чувствуемая разве только становым хребтом дрожь разлилась по всему кораблю. Герфегест крепко обнял Харману. «Я люблю тебя», – шепнул он, прекрасно понимая, что больше им не помогут никакие слова.

Первыми не выдержали деревянные шипы, на которых была собрана обшивка «Жемчужины морей». Угрожающий протяжный скрип раздался в корабельных трюмах. Потом корабль был потрясен от носа до кормы и начал резко терять скорость. Герфегест понял: доски обшивки сейчас одна за другой отходят от ребер вертикального набора и, зарываясь в набегающий

поток морской воды, замедляют движение корабля.

Из-под палубы донесся многоголосый вопль ужаса – вода хлынула на нижние гребные ярусы.

– Беги вниз! – крикнул Герфегест застывшему рядом с ним в ужасе наблюдателю. – Скажи надсмотрщикам, пусть снимут замки с цепей. Может, хоть кто-то спасется, – пояснил Герфегест удивленной Хармане.

– В Алустрале так не делают, – сказала она, всем телом прижимаясь к своему возлюбленному.

– Отныне – делают, – прошептал Герфегест.

Несмотря ни на что, «Жемчужина морей» из последних сил продолжала бороться за звание самого быстрого корабля Алустрала. Она упорно ползла вперед, локоть за локтем пожирая расстояние, которое отделяло ее от корабля Пелнов.

Крик «девы» усиливался. С обоих бортов «Жемчужины морей» можно было видеть деревянную труху, в которую неуклонно превращалась подводная часть корпуса корабля.

Разрушительная дрожь понемногу становилась нестерпимой и для человеческих тел. Многие воины на палубе падали на колени, зажимали уши руками, хватались за горло, к которому подкатывал мучительный спазм. Герфегест понял, что в воде они не проживут и короткого колокола – крик «девы» сокрушит их тела, как и древесину, бронзу, камень.

На палубе один за другим стали появляться перепуганные насмерть гребцы. «Сильные люди, – восхищенно подумал Герфегест. – Многие воины не выдерживают, а они находят в себе силы противостоять крику „девы“ и выбираются из своих полузатопленных ярусов, чтобы в последний раз увидеть небо».

Было уже совсем темно. До корабля Пелнов оставалось каких-то жалких двадцать локтей. Пелны пока не стреляли. Зачем?

Как вдруг из черных небес донесся пронзительный крик, который Герфегест узнал сразу. Серебряная Птица. Что ему до нее и что ей до них? Она подберет Двалару с Киммерин и улетит прочь.

Зову Птицы откликнулась «флейта» Киммерин. Герфегест не знал языка птичьих пастырей, да и не хотел знать. Теперь уже все равно.

«Жемчужина морей» ушла под воду, одновременно разваливаясь на мельчайшие обломки, в одно мгновение ока. Но прежде чем оказаться в охваченной всеразрушающей дрожью воде, Герфегест успел заметить, как от носовой фигуры «Жемчужины морей» метнулась в сторону корабля Пелнов бледная фиолетовая молния.

5

Вода приняла их в свое смертоносное лоно. Безумный крик «девы» вошел в тела сотен людей по-настоящему. Сердце отказывалось биться, легкие – дышать, руки мгновенно свело леденящей судорогой. Герфегест шел ко дну так стремительно, как будто был отлит из железа. И его барабанные перепонки пели ему погребальную песнь.

Собрав остатки воли в единый кулак, Герфегест смог все-таки перебороть судорогу и, неистово разгребая ставшую неимоверно вязкой воду, вырвался на поверхность. Захрипев, он глотнул напоенный смертью воздух – и сразу же словно бы десятки тупых ножей вонзились в беззащитные легкие.

Корабль Пелнов возвышался в недосягаемых тридцати локтях, которые – подернутый кровавой поволокой рассудок Герфегеста не лгал своему хозяину – ему не суждено преодолеть. Ибо судорога вновь охватила все его тело.

Герфегест вновь тонул и не мог видеть, как из бархата небес, на котором разгоралась бледным пламенем звездная пыль, прямо на волны обрушилось крылатое чудовище. Выбив своими когтистыми лапами два фонтана брызг, взлетевших выше боевых башенок файеланта Пелнов, Серебряная Птица выхватила из-под воды свою добычу.

Сегодня она поохотилась славно. В ее когтях оказалось большое тело. Огромное тело! «Кричащая дева» в обрамлении цветка-колокола.

«Деву» нельзя было есть. «Деву» нужно было выбросить.

6

Чьи-то заботливые, ласковые и вместе с тем очень сильные руки поддерживали его голову на поверхности воды. Соленые губы поцеловали его в закрытые глаза. Потом прозвенело несколько пощечин. Тщетно. Тогда Хармана, недолго думая, укусила Герфегеста за нос. Хозяин Гамелинов закашлялся и наконец-то открыл глаза.

Привычный к принятию молниеносных решений рассудок Герфегеста не сразу расставил все по местам. Крик «девы» прекратился. Хармана жива, и она рядом с ним. Меч по-прежнему отягощает его бедро. На корабле Пелнов слышны вопли ужаса. Это радостно, хотя и непонятно. Судя по крикам, стонам и отборной ругани, разносящимся над поверхностью воды, несколько десятков гребцов и Гамелинов все еще живы. Сражение не проиграно, его еще только предстоит проиграть с честью.

– Спасибо, – печально сказал Герфегест Хармане. – Это была бы самая бесславная смерть в роду Конгетларов. Зато теперь мы можем погибнуть с достоинством.

– Даже и не думай об этом, – гневно свела брови Хармана. – Судьба подарила нам этот день. Серебряная Птица с нами!

В подтверждение ее слов в нескольких сотнях локтей, где-то за кормой файеланта Пелнов раздался нарастающий свист. И спустя несколько мгновений – оглушительный треск сокрушаемых палуб.

– Что это? – недоуменно спросил Герфегест.

– Полагаю, «кричащая дева». Использованная, впрочем, отнюдь не по прямому назначению. Умница все-таки твоя Киммерин.

Герфегест улыбнулся – «твоя Киммерин». И когда только Хармана успела все пронюхать? Серебряная молния вновь сверкнула в темноте зловещим предзнаменованием для Пелнов.

– Слушайте все, кто меня слышит! – разнесся над водой крик воспрянувшего духом Хозяина Гамелинов. – Пелны объяты смятением! Мы должны доплыть до их корабля во что бы то ни стало! И тогда мы спасемся!