Семья волшебников. Том 1
Шрифт:
— Урезанная версия кэ-нейрона. Только связь с полноценными кэ-очами. Как ваши дальнозеркала, но можно позеркалить в Паргорон.
— Дальнозеркала — это не только связь, — ревниво встрял Дегатти.
Совнар даже не повернул головы в его сторону. Рыжий котофей съел последнюю фрикадельку, вздохнул и сказал:
— Все равно в Паргорон тебе лучше пока не возвращаться. У тебя там остались друзья… но остались и враги. А кроме того, у твоей родни очень шаткое положение.
— У родни?.. у фархерримов?.. или ты о Мазекресс?
—
— Ты же сам мне предлагал вернуться в Паргорон.
— Не прямо сейчас. Потом как-нибудь, когда все утрясется. В Паргороне сейчас все сложно. Новый виток подковерных войн, знаешь ли, и если твоя родня не сумеет остаться на плаву, будет даже лучше, если про тебя все забудут. Пока, Лахджа. Пока, муж Лахджи.
Он так разговаривает, как будто я приложение к тебе.
Он считает, что ты у меня на правах наложника. Кем еще может быть смертный? А фамиллиар я у тебя потому что нравится мне такое.
Когда за Совнаром закрылась дверь, Майно и Лахджа еще некоторое время напряженно сидели. За старым бушуком водилась привычка неожиданно выходить из-за угла или появляться за спиной. То, что он ушел, еще не означает, что он действительно ушел.
Но потом они кивнули друг другу. Стороннее присутствие исчезло. Демонов в усадьбе осталось только два.
Глава 9
Облокотившись на стол, Лахджа приладила к виску кэ-узелок, и перед внутренним взором засветился образ раздувшегося мозга. Кэ-миало, информационный демон.
Все кэ-миало очень похожи. Простые смертные и даже многие демоны вообще их не различают. Но Лахджа сразу узнала своего провайдера.
— Привет, Ле’Тоон, — сказала она. — Давно не виделись.
Изображение мерцало. Шло рябью. Межмировая связь — крайне сложное дело, даже очень могущественные существа обычно предпочитают являться лично, а не говорить сквозь Кромку. Но Ле’Тоон явно был заинтригован таким новшеством, и изо всех сил постарался наладить контакт со своей стороны.
— Я слышал, что мы испытываем новый метод, — бесстрастно произнес он. — Польщен, что оказался избранным. С кем тебя связать?
— А плата та же? — уточнила Лахджа.
— Конечно. Но так как ты больше не гражданин…
— О-о, начинается…
Кэ-миало — информационные демоны. В Паргороне они отвечают за связь и хранение знаний. За архивы, за летописи, за сложные расчеты, за обычную почту, в конце концов. Через их кэ-очи можно передавать и посылки, это они тоже обеспечивают.
Но не задаром. Каждый раз, когда кэ-миало что-то для тебя делает, ты отдаешь ему кусочек своей памяти. Теряешь что-нибудь из узнанного и запомненного. Они умеренны в своих требованиях, обычно хватает стихотворения или воспоминания о вчерашнем ужине. Лахджа несколько раз платила памятью о любимых книгах, получая потом особенное удовольствие, прочитывая их заново.
— А почему я, собственно, больше не гражданин? — решила уточнить Лахджа. — Я преступник?.. ну да, формально. Я беглец?.. не спорю. Но я гражданин! Ле’Тоон, почему ты меня обижаешь?
— Потому что у тебя нет выбора, гражданка Лахджа. Если тебе очень нужно с кем-то связаться, я — самый простой способ.
— А мне не нужно ни с кем связываться. Я просто хочу поболтать с подругой. Спросить, как у нее дела. Не думаю, что это стоит сожженных мозгов и превращения в овощ.
— Я не требовал подобного. Обычная такса, просто с небольшим процентом сверху.
— Хорошо. Я намедни прочитала роман «Альковные тайны Клеверного Ансамбля: как распутный ректор-вампир юную драконицу совращал». Подойдет?
Ле’Тоон не издал ни звука, но Лахджа даже сквозь Кромку почувствовала его мозговую боль. Однако он согласился принять такую уплату, хотя и проворчал, что кэ-сеть чрезмерно перегружена подобной информацией.
— Один роман — один сеанс. С кем тебя соединить?
— С Сидзукой… м-м… с Сидзукой, — повторила Лахджа, пытаясь вспомнить фамилию подруги. Та вообще ее называла?.. — Жена Хальтрекарока… наложница.
— Соединяю, — коротко бросил Ле’Тоон, и Лахджа почувствовала, как из ее памяти исчезло что-то нелепое и стыдное, но странным образом притягательное.
Некоторое время пришлось подождать. Кэ-очи — не мобильные телефоны и не дальнозеркала. У них гораздо больше возможностей, через них можно даже перемещаться самому и перемещать предметы, но именно поэтому их не носят в карманах. Некоторые демоны используют кэ-нейроны, но их надо приживлять к коже.
Но через несколько минут Сидзука оказалась рядом с каким-то кэ-оком, и из него ее сразу окликнули.
— Лахджа?! — в изумлении приникла та к изображению в воздухе.
— Привет, Сидзука. Как твоя фамилия?
— Фурукава. Ты что, жива?!
— Ага. А что, были сомнения?
Сидзука приникла к кэ-оку и начала возбужденно рассказывать, что произошло после того, как Лахджа поги… пропала. Хальтрекарок, как оказалось, вернулся очень злой и сказал всем, что покарал свою неверную жену самой страшной карой.
— Ага, отлучил от себя, — расплылась в улыбке Лахджа.
Сидзука захихикала.
За время разлуки подруга ничуть не изменилась. Убедившись, что Лахджа — это действительно Лахджа, а не очередная шутка Абхилагаши или другого подлого демона, она вывалила все новости разом. Пересказала все, что случилось во дворце за два с половиной года.
— Я сейчас на пятидесятом месте, — грустно сказала она. — Опускаюсь все ниже. Хальтрекарок меня уже едва замечает.
— Что ж ты так? — удивилась Лахджа.
— Да он просто зашоренный какой-то стал. Ему все труднее понравиться. И по-моему, это все из-за тебя.