Семья волшебников. Том 1
Шрифт:
Он откупорил бутылочку чего-то крепкого. Лахджа тоже достала вина из шкапа и налила себе в бокал, чувствуя со стороны мужа нарастающее неодобрение. Ему явно не нравилось, что она болтает, да еще и пьет с каким-то незнакомым мужиком.
Слушай, тебе не стоит с ним пить. Я… я чувствую в нем недоброе.
Он демон. Конечно, ты чувствуешь в нем недоброе.
Ты не понимаешь…
Чего
Я не могу сказать.
Но ты его знаешь? Откуда?
Я не могу сказать!
В мыслях Майно засквозило отчаяние. Лахджа попыталась заглянуть глубже, но там словно стояла свинцовая плита.
Какой ты ершистый. Не переживай, мы поговорим о погоде и закруглим общение. В кои-то веки Я встретилась с кем-то из родни, а не ты. Можешь и потерпеть немного.
Майно примолк, но явно продолжал слушать в оба уха. Ревнует, что ли?
Загак все это время не переставал чесать языком. Посчитав, что Лахджа внимательно его слушает, он увлеченно рассказывал о музыке. О том, как после перерождения в демона открыл для себя многообразие музыки всех миров.
— …И вот тогда я услышал симфонию Чектрэски номер девять, — говорил он, подливая себе вина. — Представляешь? Моллюск. Существо без рук и лица. Но какую он пишет музыку!
— Обязательно послушаю, — пообещала Лахджа.
— В бытность смертным я мог слушать только храмовую музыку, а она, как ты знаешь… хотя, наверное, не знаешь. Откуда ты?
Лахдже почему-то не захотелось отвечать на этот вопрос. Однако…
— Не с Парифата, — уклончиво ответила она. — Вряд ли ты знаешь мой родной мир.
Она какое-то время еще поддерживала разговор, мягко пресекая попытки вызнать, где она сейчас находится и каково ее нынешнее положение. Загак казался туповатым амбалом, но Лахджа быстро поняла, что он не так уж прост. Да и Майно так отчаянно подавал мысленные сигналы, что и дурак бы понял — он что-то об этом Загаке знает, просто по некой причине не может сказать.
— Мам, мам, а где у нас шоколад? — раздался голос над ухом.
— А у нас нет шоколада, ты его весь съела, — охотно объяснила Лахджа. — Настали тяжелые безшоколадные времена.
— Неееееееет!..
— А с кем это ты говоришь? — живо заинтересовался Загак.
— Да!.. Извини, Загак, некогда говорить, пока.
Загак недоуменно уставился в кэ-око. Что это было? Она же сама ему позеркалила.
Но зато… его губы разъехались в ухмылке. Он первый из фархерримов пообщался с Тринадцатой, которую раньше называли Наложницей, а теперь все чаще — Отшельницей. Значит, она не погибла, как некоторые утверждают, а судя по исходящему сигналу — где-то на Парифате.
И ее дочь тоже с ней. Тоже жива. И они нуждаются, у них не хватает шоколада… это сущая мелочь, но говорит о том, что они не могут сотворять все, что пожелается.
Загак пока не знал, как воспользоваться этой информацией, но он намотал ее на ус.
Еще он приметил, насколько зажата и немногословна была Тринадцатая при общении с ним. Она старается скрыть информацию о себе — значит, чего-то боится. Она чего-то боится — значит, она уязвима.
При этом у нее есть связь с Паргороном, причем межмировая. И вот это уже любопытно.
Загак хмыкнул и втянул немного зелья бушуков. Забористая штука. Он ее и в бытность смертным любил.
За ужином все сидели какие-то недовольные. Майно был недоволен, что его жена треплется с какими-то мутными демонами. Лахджа была недовольна, что ей пытаются запрещать трепаться с мутными демонами. Астрид была недовольна, что кончился шоколад. Первые несколько минут все молча возили ложками в тарелках, и только пес Тифон простодушно рассказывал, как весело побегал по лесу за белками.
— Я думал, ты хотела порвать с Паргороном, — наконец оторвался от супа Майно.
— Ну хотела. Но… Паргорон меня так просто не отпускает. У меня там не только враги остались, друзья тоже есть…
— Понятно. И что мне теперь с этим делать?
— С чем?
— Ты знаешь, с чем.
— Не знаю. С чем?
— Мама, вот с этим! — демонстративно распахнула сервант Астрид. — Ни шоколада, ни конфет, ни печенок!.. даже тех сухих…
— Галет? — бесцветным голосом спросила Лахджа.
— Галет. Даже галет нет.
— Мы завтра вызовем лавку, — пообещал Майно.
Они с Лахджой перешли на мысленный разговор. Продолжали возить ложками в тарелках и одновременно бухтели друг на друга. В очередной раз устанавливали границы. Решали, можно ли Лахдже зеркалить в Паргорон, и если да, то кому и как часто?
Можно ли мне зеркалить Сидзуке?
Да.
Хорошо. Можно ли мне зеркалить Совнару?
Неприязнь. Сомнения. Зачем зеркалить Совнару? Если Совнару что-то от них понадобится, он сам придет.
— Я поела, пойду учиться считать, — печально сказала Астрид. — Надо спасти Златобородку. Мам, поучишь меня?
— Иди пока в сад, милая, — попросила Лахджа. — Мы с папой доедим, и вместе тебя поучим.
— Только посуду не бейте, — посоветовала Астрид, подставляя руку попугаю. — Пойдем, Матти, поучишь меня считать.
Лахдже с Майно стало стыдно. Но они продолжили устанавливать границы.
Про Зиммизхи я даже не спрашиваю. Но могу ли я связываться с незнакомыми импозантными мужчинами, чтобы обсудить музыку и литературу?