Семья Звонаревых. Том 1

Степанов Александр

– То япошки целый год молотили нас из пушек и ружей, теперь свои замахиваются, – крикнул чернобородый со шрамом на лбу.

– Это тебе награда за артурские подвиги! – полетело насмешливо в ответ. – Сейчас гаркнут «шагом арш!» и всех – прямо в тюрьму…

– В тюрьму сажать не станем, а за такие разговоры расстреливать будем на месте, – пригрозил фон Поппе.

Солдаты начали перестраиваться, трогательно, по-братски прощались друг с другом. Больше всех оказалось южан – на Курский вокзал, затем на Смоленский.

Сравнительно немного оставалось на Рязанском вокзале – ехать назад, к Волге.

Первой подготовили к отправке партию на Курский вокзал. Солдаты уже собирались уходить, когда, с трудом передвигаясь

на костылях, из классного вагона вышел Борейко. Его поддерживали под руки Блохин и денщик.

Завидя поручика, взводный фейерверкер первого взвода Родионов зычно скомандовал:

– Смирно, равнение направо!

Солдаты-артурцы сразу подтянулись. Они знали, что перед ними тот самый Медведь, который в трудные минуты в самых опасных местах был всегда около них. С ними он попал в японский плен, с ними вместе возвращался в Россию, и теперь настала минута расставания. Борейко и солдаты были сильно взволнованы. Лицо поручика дёргалось от нервного тика.

– Братцы! – дрогнувшим голосом обратился он к славным защитникам Порт-Артура. – Вышел я проститься с вами. Не мог не проститься, братцы. Вот мы и вернулись в Россию. Но вернулись не победителями, а побеждёнными. Правда, не вы в этом виноваты, не с вас за это будет спрос. Но тень поражения пала и на нас с вами, хотя воевали мы не за страх, а за совесть. Больше половины защитников Артура навсегда осталось лежать в земле. В минуту нашего расставания вспомним же их тёплым, тихим словом, – растроганно промолвил Борейко и снял фуражку. За ним обнажили головы и солдаты. После минутного молчания поручик сказал: – Не хочу говорить вам скверного слова «прощайте». Верю, что ещё встретимся мы с вами. В жизни бывает всякое. До свидания, ребята! Желаю вам скорее добраться до дому и найти там свои семьи здоровыми и счастливыми!

– Счастливо оставаться, вашбродие! Скорее поправляйтесь! – дружно откликнулись солдаты.

– Качать нашего Медведя! – предложил кто-то. Но Родионов замахал руками:

– Отставить! Забыли, что Борис Дмитриевич тяжело ранен?

Борейко помахал над головой фуражкой.

– Спасибо за всё, братцы! Не забывайте своего Медведя!

– И вы, вашбродие, не поминайте нас лихом, – неслось в ответ.

Несколько минут спустя большая колонна солдат-артурцев покинула перрон и, окружённая охраной, похожей на конвой, направилась на Курский вокзал.

Глава 2

Вскоре разошлись по другим вокзалам и остальные солдаты. Звонарёв отправился в буфет и доложил Белому о расформировании эшелона.

– Теперь можно и нам двигаться на Николаевский вокзал! [8] Тут ведь только через площадь перейти, – произнёс генерал.

– Площадь простреливается с крыш домов революционерами, так что без охраны переходить её нельзя, – предупредил подоспевший фон Поппе.

– Значит, не вы, а они – хозяева положения? – иронически спросил его Тахателов.

8

Николаевский вокзал – старейший из девяти вокзалов города. Здание вокзала было построено в 1844–1851 годах по проекту Константина Тона архитектором Рудольфом Желязевиче. До 1855 года назывался Петербургским, Николаевским в 1855–1923 годах, в 1923–1937 годах Октябрьский, по настоящее время – Ленинградский.

– Не извольте беспокоиться, – козырнул капитан. – Сейчас я организую охрану для ваших превосходительств и господ офицеров, едущих в Петербург.

– Будьте любезны! – слегка кивнул ему Мехмандаров.

Фон Поппе ушёл. Генералы поднялись. Денщики стали собирать офицерские чемоданы.

Белый подошёл к Борейко, обнял и крепко поцеловал его.

– Желаю вам, Борис Дмитриевич, скорейшего выздоровления! Вот мой петербургский

адрес. Пишите, всегда буду рад получить от вас весточку или помочь чем смогу. Чувствую себя как бы в долгу перед вами. Ещё в Японии я составил список офицеров, заслуживших боевые награды. Вас я представил к Георгиевскому кресту и к золотому оружию, но, сами знаете, вопрос о награждении решается на заседаниях Думы Георгиевских кавалеров. Там могут решить вопрос по-иному, – как бы извиняясь, сказал в заключение генерал.

– Спасибо на добром слове, Василий Фёдорович! – поблагодарил Борейко. – Желаю, чтобы и вы были удостоены тех наград, которые, по-моему, из генералов только вы один и заслужили в Артуре. Если, конечно, не считать покойного генерала Кондратенко.

– Значит, мы, дюша мой, не заслужили наград в Артуре? – с обиженной миной спросил Тахателов.

– Там вы и генерал Мехмандаров были ещё полковниками, – отшутился Борейко.

Распростившись с офицерами-артурцами, остававшимися на Рязанском вокзале, Белый решил идти на Николаевский вокзал, не дожидаясь охраны. Звонарёв подошёл к Борейко и торопливо сказал ему:

– Жди меня здесь, Боря. Я провожу Василия Фёдоровича и вернусь.

– Ну вот, будешь из-за меня туда-сюда мотаться. Это сейчас небезопасно, – попытался было протестовать Борис Дмитриевич, но Звонарёв и слушать его не захотел.

– Когда сдам тебя Ольге Семёновне в целости и сохранности, тогда уж избавишься от меня, – пошутил прапорщик.

Проводив взглядом Белого и Звонарёва, Борейко с помощью Блохина проковылял к печке и опустился на скамью возле неё. В печи горел дымный синеватый огонь. Сквозь разбитое стекло окна врывался морозный воздух. Слышались гудки паровозов, стук вагонных буферов, изредка – отдалённая перестрелка.

– В целости и сохранности, – горько улыбнулся Борейко, вспомнив слова Звонарёва, и обернулся к Блохину: – Как думаешь, Филя, узнает меня Ольга Семёновна?

– Как же не признать? – удивился Блохин. – Вот коли б она вас в Нагойе [9] увидела, то, пожалуй бы, не признала. Этакий здоровенный куль – с ног до головы в марле. Только и было видно – глаза да рот. А теперь ходите, без малого не танцуете. Дело на поправку идёт.

– Скорее бы увидеть её… – мечтательно промолвил Борейко.

9

Нагойя – город с крупнейшим японским портом. В 1904–1906 годах, как и в других городах Японии, в Нагойе находился лагерь для русских военнопопленных. Во время войны японцы открыли 28 лагерей, в которых содержалась 71 947 русских военнопленных.

– А вы давайте адрес, смотаюсь, – предложил Блохин.

Поручик достал из кармана письмо жены, пробежал его глазами.

– Вот… Немецкая улица, школа. Около Немецкого рынка [10] , на углу. Спросить учительницу Наташу Туманову. Это Олина подруга. Она пока у неё остановилась.

Но Блохина даже не выпустили с вокзала.

– Отправлять одного денщика на поиски квартиры вашей супруги нельзя, господин поручик, – заявил фон Поппе. – Его могут арестовать на улице и расстрелять как дезертира. Я дам в провожатые своего солдата-семёновца, снабжу его пропуском. Так будет надёжнее.

10

Немецкий рынок – рынок в Москве, существовавший с конца XVIII века до середины XX века в Немецкой слободе (территория нынешнего Басманного района), находился между современными улицами Фридриха Энгельса, Ладожской и Волховским переулком. Частично сохранившаяся историческая застройка Немецкого рынка имеет статус объекта культурного наследия.