Сен-Симон
Шрифт:
Но если смотреть в будущее…
Конечно, можно было бы использовать море.
Море… Его-то Сен-Симон особенно хорошо знал. И видел все возможности перебросок по воде: они были ограничены узкими пределами Карибского моря — дальше мешала суша. Дальше шли глухие районы Центральной Америки…
Как же быть?..
Пытливый ум молодого офицера деятельно заработал. Используя перерыв в военных действиях, он взялся за книги и атласы. И вскоре нашел решение.
…Чтобы попасть из Атлантического океана в Тихий, корабль должен пройти многие тысячи лье. От Канарских островов он круто поворачивает на юг, бесконечно долго каботажит вдоль Бразилии и Патагонского побережья, пока не открывается пролив у Огненной
Этот путь открыл в 1519–1521 годах великий португалец Магеллан, в честь которого пролив и получил свое имя. Через пятьдесят лет подвиг Магеллана повторил англичанин Дрейк. С тех пор путь освоен. И он хорош, пока нет надобности перевозить слишком часто и слишком большие грузы. Он хорош, пока не играет роли темп перевозок.
Но, находясь в Америке, Сен-Симон убедился, что темпы начинают бешено ускоряться. Теперь время — деньги. Американцы быстро пробираются к западному побережью своего континента, и, когда они его освоят, потребуются регулярные и оперативные морские рейсы. Путь Магеллана в этом случае никого уже не устроит.
Есть один и притом простой выход.
Надо прорыть канал.
Изучая на досуге географию Нового Света, Сен-Симон обнаружил, что на перешейке между Северной и Южной Америкой есть весьма узкие места. Когда-то испанец Бальбоа, перейдя через одно из таких мест, первым увидел Великий океан. Вот здесь-то и надо копать. Канал не будет особенно протяженным, затраты на его устройство с лихвой окупятся в ближайшее же время.
Так родилась идея Панамского канала.
Именно ею Сен-Симон рассчитывал заинтересовать мексиканское правительство, когда пустился в свое на первый взгляд столь неожиданное путешествие.
В то время Мексика под именем «Новой Испании» входила в состав обширной, но уже клонившейся к упадку империи. Бурбоны, сменившие в XVII веке Габсбургов на испанском престоле, смотрели на эту колонию как на самую крупную жемчужину в своей короне. Со времени Кортеса богатая страна подверглась безжалостному опустошению и разграблению. Ее коренные жители, лишенные своей самобытной культуры и подвергнутые насильственной христианизации, были оттеснены в пустыни севера, где влачили жалкое существование изгоев. Немногим лучше чувствовали себя метисы — безземельные крестьяне и пастухи — пеоны. Зато гачупины [17] и креолы, [18] владельцы огромных гасиенд, богатых рудников и высокооплачиваемых должностей, проводили время в сладостной лени и любовных похождениях, занимаясь также азартной игрой, корридой и петушиными боями.
17
«Люди со шпорами», уроженцы Испании.
18
Потомки испанцев, родившиеся в Мексике.
Если бы Анри искал экзотики, отсутствие которой так поразило его в Штатах, он бы нашел ее здесь в избытке. Уже на пути в Мехико он повидал столько, что позднее мог рассказывать годами.
…Справа и слева тянутся далекие силуэты гор, наверху нестерпимо голубое небо, а впереди быстро, как в сказке, сменяются ландшафты: пампасы, бурные заросли кустарника, кактусы, пальмы, агавы, потом селения…
…Шумные индейские рынки. Крикливо раскрашенные кабачки. Белые или красные домики с уютными внутренними дворами — патио, засаженными розами и апельсиновыми деревьями. И музыка. Всюду музыка и песни…
На улицах городов певцы играли на маримбос [19] и распевали кантилены [20] в честь популярных героев. По вечерам в деревнях ранчерос и пеоны импровизировали стихи, подбирая к ним мелодии на гитаре.
Кругом, куда ни глянь, — танцы, краски и цветы.
Но экзотика ныне не привлекала Сен-Симона. Его мысли и чувства целиком были заняты проектом канала.
Казалось, время для осуществления своего замысла он выбрал удачно.
19
Род ксилофона.
20
Старинные песни.
Удачно по двум соображениям.
Во-первых, Испания была союзницей Франции в минувшей войне. Поэтому блестящий французский офицер, представитель знатного рода, в котором имелись испанские гранды, никак не мог оказаться персоной нон грата при дворе вице-короля; его должны были выслушать внимательно и благосклонно.
Во-вторых, именно в это время весьма благоприятно складывалась общая социально-экономическая конъюнктура. Карлос III Испанский (1759–1788), увлеченный теориями французских физиократов, провел реформы, ставившие целью поднять производство Мексики. Новый вице-король, Ревилья Хихедо, в соответствии с этой политикой несколько упростил правительственный аппарат, ослабил монополии богатых гачупинов, отменил таможенные тарифы, что создавало благоприятные условия для участия Мексики в международной торговле.
Разве в подобных условиях проект канала не дополнял все эти начинания?..
Город Мехико, резиденция вице-королей и главный центр роскоши и изящества креолов, понравился Анри и даже чем-то напомнил ему далекий Париж.
Главную площадь города окаймляли величественный собор, дворец вице-короля и ратуша. К западу, мимо монастыря святого Франциска, тянулась широкая улица Калье-де-Платерос, ведшая к тополям, фонтанам и мощеным дорожкам предместья Аламеды, за которым простиралась обсаженная ивами магистральная дорога Пасео.
Каждый день примерно в пять часов от Пасео к Калье-де-Платерос двигались кареты богатых дам, одетых в китайские шелка. Их окружали всадники, чьи лошади были украшены уздечками и седлами, тяжелыми от серебра, и кожаными попонами с серебряными колокольчиками. На кавалерах были широкие сомбреро, шелковые камзолы с золотым шитьем, зеленые или синие панталоны, отделанные серебряными пуговицами, и огромные серебряные шпоры.
Вечером, сменив весь костюм, дамы и кавалеры встречались в театре или танцевали на маскараде, куда красотки являлись в желтых, голубых и пурпурных нарядах, или же проводили время в игорных домах. В квартале Тлалпаме богатые креолки, сидя рядом с нищими и ворами, ставили на карту кучу серебра и расходились после рассвета.
В целом в мексиканской столице человеку со средствами можно было развлечься не хуже, чем в столице французской.
Но все это весьма мало устраивало Сен-Симона. С деньгами у него было довольно туго, да и развлечений он не искал. А вот с делом, которое его волновало, все оказалось много сложнее, нежели он предполагал.
Даже после реформ Карлоса III административный аппарат Новой Испании оставался достаточно громоздким. В этом Анри убедился сразу по прибытии в Мехико. Прорваться на прием к вице-королю оказалось не просто. Несколько дней ушли лишь на то, чтобы установить, с какого конца надо действовать. Бесконечные камеры, аудиенсии, кабильдос, к которым обращался проситель, ожидали взяток и тянули, ограничиваясь неопределенными обещаниями. Взяток Сен-Симон не давал и наконец, потеряв терпение, стал ломиться во дворец, минуя все промежуточные звенья.