Сен-Симон
Шрифт:
От просьб Сен-Симон переходит к атаке. Он требует третейского суда. Он говорит, что отказ от третейского суда даст право назвать графа Редерна мошенником. Он грозит издать в городе Орне памфлет, где будет вскрыта нечестная игра Редерна при разделе имущества.
«Мошенник! — презрительно повторяет про себя Редерн. — Нашел чем испугать! Еще и не такими словами называли меня заблудшие братья!» Но скандал все-таки нужно замять. И Редерн посылает Сен-Симону маленькую сумму, чтобы временно заткнуть эту голодную глотку, а вслед за тем пишет орнскому префекту письмо, указывая, что памфлет, замышляемый сумасшедшим Сен-Симоном, необходимо запретить в интересах общественного спокойствия.
Когда Сен-Симон пытается прибегнуть к этому последнему средству, владелец орнской типографии решительно отказывается печатать рукопись. Больной, нравственно
Когда Сен-Симон выздоровел и вернулся в Париж, судьба послала ему маленький подарок. Нотариус Кутт, бывший его сотрудник по земельным спекуляциям, сначала приютил его у себя, а потом, по поручению брата Сен-Симона, нанял ему небольшую квартиру и вручил пенсию, ассигнованную семьей. Но пенсия эта невелика — ее не хватает на жизнь. Чтобы кое-как существовать, приходится продавать последние вещи, да и то исподтишка, чтобы не узнали кредиторы-лавочники. Тем не менее ни голод, ни безденежье не в силах задавить творческую энергию. Сен-Симон пишет два небольших сочинения — «Записку о науке о человеке» и «Записку о всемирном тяготении» и в рукописных копиях рассылает их видным ученым. К рукописям приложено следующее письмо:
«Будьте моим спасителем, я умираю от голода. Мое положение лишает меня возможности изложить мои идеи в обработанном виде, но значение моего открытия не зависит от способа изложения, который навязывают мне обстоятельства…
Занятый исключительно мыслями об общем благе, я пренебрегал моими личными делами и очутился вот в каком положении. Вот уже пятнадцать дней, как я питаюсь только хлебом и водой, работаю без освещения и продаю все свои костюмы, чтобы достать денег для переписки моих работ. Страсть к науке и общественному благу, желание изыскать средства, чтобы возможно более мягкими средствами устранить страшный кризис, который испытывает все человеческое общество — вот что довело меня до этой нищеты. Поэтому я, не краснея, сознаюсь в своем бедственном состоянии и прошу оказать мне помощь, которая дала бы мне возможность продолжать мое дело».
Комбасерес, министр Наполеона, советует Сен-Симону обратиться непосредственно к императору. Шансов на успех мало: Наполеон, разбитый, только что вернулся из русского похода и поглощен приготовлениями к борьбе с союзниками. До отвлеченных теорий и мировых реформ ему сейчас очень мало дела. Чтобы обратить его внимание на свои труды, Сен-Симон прибегает к маленькой хитрости. Предназначенную для Наполеона брошюру он озаглавливает; «Способ заставить англичан уважать независимость национальных флагов» и посвящает ее императору. Расчет наполовину удался. Император заинтересован. Что тут такое — может быть конструкция нового дальнобойного орудия или чертеж необыкновенного корабля, или оригинальный стратегический план? Все пригодится для борьбы с Англией, самым страшным его противником. Но дело, оказывается, совсем не в этом, Дело в том, что нужно призвать к управлению Францией «духовную власть», избранных населением ученых; правление ученых приведет всю страну в такое цветущее состояние, что Англия будет вынуждена ввести и у себя такой же режим; а когда она введет его, ученые не преминут гарантировать на веки вечные независимость отдельных наций. Император разочарован, изумлен, рассержен и ничего не хочет больше слышать о сочинителе.
А союзные армии придвигаются все ближе и ближе. Вот уж они кольцом окружают Париж. Еще немного, и император капитулирует и уезжает в изгнание на остров Эльбу.
Плоды осени
«Философ — плод осени, скорее даже зимы», — говорил Сен-Симон. В 1813 году осенний плод созрел, и Сен-Симон работает с удесятеренной энергией. Материальная обстановка по-прежнему тяжела: пенсия брата да случайные субсидии друзей — единственные источники его существования. Но лишения не отклоняют его от заветной цели. Он думает лишь об одном —
Клод Анри Сен-Симон. Гравюра неизвестного художника (Музей ИМЭЛ)
Основы сен-симоновской социальной философии уже заложены, но объединить их в стройную систему еще не удается. Слишком тревожна политическая обстановка, слишком велики злободневные проблемы, чтобы можно было замкнуться в кабинете и посвятить все силы общей теории.
Роль «промышленности» и «промышленников» в общественной жизни, взаимоотношения их с группами, представляющими науку и искусство, организация государственной власти, — все эти вопросы только намечены, но не получили еще ясного ответа. А можно ли целиком углубиться в них, когда каждый день приносит Франции новую катастрофу, ставит новую политическую задачу? Разгром «великой армии», борьба с европейской коалицией, падение Наполеона, восстановление Бурбонов, грызня великих держав за новые территории, — все эти события захватывают Сен-Симона. Но он подходит к ним, не как злободневный публицист, а как дальновидный мыслитель. В конфликтах отдельных наций он видит проявление общего мирового кризиса, для преодоления которого обычные средства недостаточны. Мировую войну, в которую вовлечены все державы континента, можно и должно ликвидировать не частичными соглашениями, а учреждением единой мировой организации, единого мирового правительства. Эта мысль и лежит в основе его книги «Реорганизация европейского общества», которую он пишет вместе с Огюстеном Тьерри и выпускает в свет в декабре 1814 года.
Идеи Бернардена де Сен-Пьера о «вечном мире» и «союзе наций» применены здесь к обстановке 1814 года. Для Сен-Симона ясно, что Венский конгресс, где судьбы народов решаются самодержцами и придворными дипломатами, не в состоянии не только воплотить эти идеи в жизнь, но и поставить их на обсуждение. Дело решится не дипломатическими нотами, а, как мы выразились бы теперь, реальным соотношением сил. Судьба Европы зависит в сущности от двух держав, обладающих наивысшим уровнем культуры, наибольшим политическим развитием, наиболее могучей армией и флотом, — Франции и Англии. Если соперничество между ними будет продолжаться, над Европой будет вечно тяготеть угроза войн и внутренних революций. Наоборот, их объединение откроет эпоху мира и благополучия.
Объединение это должно быть не только союзом но и слиянием обоих государств, которое выразится в учреждении общего англо-французского парламента. К этой новой двуединой державе вынуждены будут присоединиться и Германия, и другие, более отсталые, страны континента. Естественно, что этому объединению должна будет сопутствовать политическая реформа, вводящая во всех странах Европы парламентарный строй, ибо совместная деятельность государств возможна только в том случае, если политический строй их одинаков. Создание этого федеративного общеевропейского государства, с одной стороны, устранит различие политических систем, столь сильно затрудняющее взаимоотношения между нациями, а с другой — освободит народы от произвола монархов. Народы будут сами распоряжаться своей судьбой и навсегда положат конец войнам.
Что будет, если никакой реорганизации не последует и дело ограничится сделками между отдельными государствами? — Будет новый переворот, — отвечает Сен-Симон. Предвестия его и сейчас уже налицо. Политическое всевластие возвратившейся с Бурбонами старой знати, пренебрежение к интересам промышленности, налоговый гнет — все это возбуждает во Франции всеобщее недовольство и создает почву для новой революции. А революция во Франции неизбежно вызовет потрясения и в прочих государствах Европы.