Сень
Шрифт:
— И что в этом плохого? Я думаю, что для сельского хозяйства…
— Ага, и для вторичного пополнения водохранилищ, я читала эту записку. Но плохо то, что больше девяноста процентов испарившегося выпадут в виде дождя в водосборе Печеры и Северной Двины, где воды и так более чем достаточно. Нам такие дожди не нужны. А если учитывать такую мелкую деталь, что рабочий объем водохранилища охватывает глубины до восьми метров, то эти две тысячи квадратных километров теряются абсолютно бездарно.
— Это я понимаю, — резко поскучневшим голосом ответил Веденеев, — но если рельеф местности такой, что…
— А я об этом и говорю: вы в проект не заложили работы по изменению рельефа.
— Предлагаете эти территории защитить дамбами? Это же сотни километров!
— Тоже вариант, в Голландии полстраны за дамбами спрятаны ниже уровня моря. Но Голландия — маленькая, а водохранилище — большое. И если враг разбомбит дамбу в Голландии — так и черт с ними, не жалко. А если разбомбит дамбу здесь, то мы всю огороженную землю опять потеряем. Так что вариант этот нам не подходит совершенно.
— А какой, по вашему, подходит? — сварливо поинтересовался Александр Васильевич.
— Пункт первый: на плотинах должно быть минимум по четыре нитки шлюзов, я сейчас объясню зачем. Пункт второй: по завершению строительства необходимо будет пару лет гонять электростанции на пониженных на два с половиной метра уровнях. Пункт третий и остальные я со Струмилиным потом согласую, вы тут уже ничем помочь не сможете.
— А зачем столько шлюзов?
— Затем, что трафик самоходных барж на пять тысяч тонн составит до двухсот в сутки. На самом деле меньше, думаю, что в основном где-то в районе сотни будет, но лучше перестараться.
— Шлюзы — штука очень недешевая.
— Дяденьки, я хоть слово о деньгах сказала? Мне нужны шлюзы, а они, насколько я в курсе, больше двух рядом не ставятся. А как ставятся — вы и придумаете. Придумаете и воплотите.
— Тогда второй вопрос: а зачем работать на пониженных уровнях?
— Просчитать точные границы затопления при существующих геофизических методиках и приборах ни фигашечки не получится. Так что мы заполним водохранилища на пониженном уровне, посмотрим, докуда вода все затопит — и по краешку воды выстроим небольшие такие дамбы. Точнее, отсыплем что-то вроде каменных, устойчивых к размыву, границ будущих берегов. И как только это проделаем, земснарядами будем углублять уже затопленное до восьми метров, а грунт сыпать туда, где метров получится при полном уровне меньше двух, ну, двух с половиной.
— И вы думаете, что этого грунта хватит на подъем рельефа на двух тысячах километров?
— Думаю что нет. То есть я точно знаю, что не хватит. Но нехватку мы компенсируем, перевозя песок и ил на баржах из Каспия в устье Волги. Это будет процесс не быстрый, но вы, я уверена, доживете до его завершения.
— Вы, я гляжу, безудержная оптимистка, — хмыкнул Винтер.
— Нет. Я — врач, и я теперь могу гарантировать, что вы оба перешагнете рубеж в полтора века. Ну, если пьянствовать не начнете или под машину бросаться не станете.
— Я, похоже, недооценил уровень вашего оптимизма…
— Это я уровень вашего пессимизма недоучла. Вставайте, сейчас быстренько слетаем в Ленинград, в гости к Алексею Николаевичу Крылову. Чаю попьем у него, послушаем рассказы — он очень интересно рассказывает. Посмотрите, как у меня выглядят девяностолетние мужчины — и пессимизма у вас поубавится. Впрочем, я не думаю, что ждать с засыпкой водохранилища придется так долго…
— Ну допустим… — не очень уверенно произнес Борис Евгеньевич, — судя по своему самочувствию, я надеюсь еще лет двадцать минимум проскрипеть. Но даже не говоря обо всем остальном, даже денег на дополнительные шлюзы…
— Вы знаете, чем сейчас занимается Жук?
— Как-то не следил за ним в последнее время, — неуверенно ответил Александр Владимирович.
— Он сейчас приступает к строительству двух дополнительных шлюзов на Рыбинской плотине. То есть не вот прям сейчас, стройка начнется в апреле, а пока он трудится над созданием специальной временной стройконторы. Но трудится в поте лица, так как товарищ Сталин попросил его оба шлюза выстроить до следующей осени. Очень вежливо, между прочим, попросил…
— Вы, скорее всего, не представляете, во что обойдутся предлагаемые вами работы…
— Они окупятся. Это минимум полмиллиона тонн зерна в год, причем гарантированные тонны: земли-то будут с прекрасным орошением и прочей мелиорацией. К тому же затраты эти размажутся по очень многим годам… и будут приемлемыми.
— Но я, скорее всего, ваши предложения… проигнорирую. Пока Совет министров не подготовит соответствующего постановления…
— Хорошо, я вас поняла. Постановления вы получите завтра. Жаль, что вы еще не научились оценивать свою работу хотя бы на сотню лет вперед… ну да ничего, научитесь.
— Таня, вы это всерьез? — удивился Иосиф Виссарионович, когда вечером девушка положила перед ним два листа бумаги с подготовленными постановлениями «Об изменении проектов ГЭС».
— Абсолютно. Мы же это уже обсуждали.
— Ну да… но я думал, что это на далекую перспективу…
— Иосиф Виссарионович, сейчас ситуация изменилась. Я имею в виду, для вас изменилась, как для руководителя государства. Сейчас вы уже должны рассматривать проекты с перспективой на полсотни лет как среднесрочные, по которым и начало, и завершение проекта будет целиком происходить при вашем руководстве. Еще раз напоминаю, что сейчас вы всего лишь приблизились к завершению первой половины жизни, и я очень надеюсь, что не очень-то и приблизились.
— Вы говорили о ста двадцати годах…
— Сто двадцать — это возраст мадларков, оставшихся без медицинского присмотра. Я себя уважать перестану как врача, если в СССР средняя продолжительность жизни через двадцать лет будет меньше полутора веков, и это с учетом смерти от болезней, несчастных случаев и прочих непредвиденных обстоятельств.
— И я вам почему-то не могу не поверить. Ну ладно, где подписывать? Только скажите честно: вы уверены, что все это будет необходимо? Я имею в виду для людей, для… да для той же природы?