Сэндмен Слим
Шрифт:
Осознав это, я стараюсь придать лицу более – как я надеюсь – нейтральное выражение.
– Возможно, придется прикупить что-нибудь новое. Как считаете?
– Не утруждайтесь. Я слышала, палёное нынче в моде.
Она скрещивает руки на груди и смотрит на меня с вызовом.
– Я Старк.
– Старк. Всего одно имя? Как у Мадонны?
– Или у Шер…
– Ну, хорошо, мистер Старк.
– Старк. Не надо «мистера». Просто Старк.
– Ну, хорошо, «Просто Старк». Раз такое дело, я увольняюсь. Я могла бы управлять этим магазином даже во сне, но мистер Касабян, очевидно, не вполне мне доверяет, раз прислал присматривать
– Меньше всего мне хочется присматривать за тобой. По правде говоря, мне просто негде остановиться, и Касабян разрешил ночевать на втором этаже. «Присматривать» я буду чисто формально. Насколько я понимаю, главной остаешься ты. Управляй магазином, как хочешь.
– Вы по-прежнему похожи на человека, которого мне, наверно, знать не следует.
– Как скажешь.
Я делаю шаг к ней, ожидая, что она отшатнется. Но она стоит как вкопанная. Нервная, но храбрая. Она мне уже нравится.
– Слушай, бандиту было бы наплевать на всех, кроме себя. А я… обычно забочусь о своих друзьях.
В голове моей вспыхивает лицо Элис, безжалостно напоминая, насколько пустым могут быть такие обещания. Благие намерения как десять центов – не стоят ни черта в этом гребаном мире. Я толкаю Элис обратно во тьму.
– Останься, и я гарантирую – ты будешь работать в самом безопасном видеомагазине Лос-Анджелеса.
– Ну, ничего себе! Теперь мне действительно стало страшно.
– К тому же, сколько бы ни платил тебе Касабян, я дам прибавку в пятьдесят процентов.
В этот раз мне удается ее заинтересовать.
– Вы это правда можете?
– Здесь нет никого, кто бы мне запретил. Полагаю, пока я здесь вместо босса, я могу платить своим людям столько, сколько захочу.
– А когда вернется мистер Касабян?
– Понятия не имею. Сама понимаешь, семейные проблемы – штука непредсказуемая. Наверняка займут какое-то время.
Она кивает, смотрит вниз, затем на меня:
– Ладно, я останусь. Пока.
Аллилуйя!
– Спасибо, Аллегра.
– Не за что, «Просто Старк».
Я ЖДУ ЦЕЛЫЙ час на втором этаже, пока магазин наполнится покупателями, зашедшими в обеденный перерыв. Я решаю проверить, как там Касабян, только когда внизу становится достаточно шумно, – чтобы подстраховаться на тот случай, если ему снова захочется покричать.
Он все на той же полке, где я его оставил. Но, увидев меня, кричать он не стал. Только застонал:
– Ради всего святого, всади мне пулю в голову или переключи этот чертов канал!
На экране идет дневное ток-шоу. Стареющий ведущий в костюме и крашеная блондинка беседуют то о какой-то актрисе, о которой я никогда не слышал, то о лапшерезке, способной изменить жизнь каждому.
– Пожалуйста, выключи эту херню!
– Ну не знаю, по-моему, лапшерезка действительно офигенная.
– Иди на х…й!
– У тебя есть машина?
Он смотрит в телевизор, игнорируя мой вопрос. Я протягиваю руку и выключаю звук.
– Ключи в правом кармане, – говорит он.
Я переворачиваю его коматозное тело набок, чтобы дотянуться до кармана. Вот они!
– Что за машина?
– Верни мне тело.
– Где Мейсон?
– Не знаю.
– Я тебе не верю.
– Уж поверь: если бы я знал, как отправить тебя к Мейсону, то сделал бы это не задумываясь. Я бы с удовольствием
Я снова включаю ток-шоу и закрываю дверь кладовой. Изнутри доносятся приглушенные ругательства.
Я беру мусорный пакет с окровавленной одеждой и простыней и спускаюсь по лестнице в магазин. За прилавком Аллегра и незнакомый студент. Они плотно заняты покупателями. За порносекцией расположен маленький склад, а в нем – запасной выход на улицу. Я вытаскиваю костяной нож и пытаюсь проделать трюк, который сработал в Аду, – засовываю острие клинка в замок, толкаю его внутрь и поворачиваю. Замок щелкает и открывается.
За магазином короткий переулок с несколькими мусорными контейнерами. Я бросаю пакет в один из них и иду на улицу.
На улице хорошо. Солнечно, но еще не жарко. Сегодня я чувствую себя более человечным и освоившимся. Я простой обычный парень, который вышел погулять с револьвером сорок пятого калибра, заправленным в штаны. Вчера вечером я пересчитал деньги «Брэда Питта», и получилось двадцать две сотни. Так что теперь я уверен, что смогу добыть все, что мне нужно.
Я иду по улице и жму кнопку на брелке. Прекрасное настроение мигом улетучивается, когда машина Касабяна, наконец, пикает. Белый «Шевроле Авео» с мятым багажником. Белые американские автомобили покупают только компании, сдающие машины в аренду, а значит, «Шевроле» Касабяна не просто говно, а говно с чудовищным пробегом. Но кто более жалок: парень, который водит подержанный кусок дерьма, или тот, кому приходится его угонять?
ВСЕ-ТАКИ СТРАННО начинать с нуля. Такой старт меняет масштаб амбиций. Вместо фантазий о том, какой особняк ты купишь, когда выиграешь в лотерею, ты начинаешь задаваться вопросами, есть ли у тебя носки? Есть ли зубная щетка? Есть ли рубашка, не заляпанная кровью?
Деньги – это тоже очень странно, если вы давно ими не пользовались. В Аду в основном работает экономика обмена. Среди самых высших и могущественных покупка за деньги вообще считается страшным социальным позором. Если вы покупаете за деньги – это значит, у вас нет ничего ценного, что можно предложить другим, или вы недостаточно умны, чтобы найти свой путь к исполнению заветных желаний.
Поначалу деньги «Брэда Питта» казались целым состоянием, но большую их часть я спустил за пару часов.
Много денег ушло на несколько особенных вещей: во-первых, ботинки Caterpillar со стальными носами, поскольку сталь – это всегда хорошо. Во-вторых, длинное легкое пальто. Все-таки не зря во всех старых фильмах шпионы и частные детективы носят длинные пальто или плащи. Они достаточно просторны, чтобы прятать под ними множество греховных предметов – особенно заряженных пулями. Я подбираю себе длинное угольно-серое шелковое пальто в восточноголливудском бутике для мальчиков по вызову. Материал тяжелее шелка в Лос-Анджелесе будет выглядеть нелепо, а носить черное пальто – все равно что выдавать себя за уволившегося музыканта группы «Баухаус» [24] .
24
«Баухаус» («Bauhaus») – британский музыкальный коллектив (1978–2008), признанный одним из основателей и наиболее ярких представителей готик-рока.