Сэндмен Слим

Кадри Ричард

– Я понимаю.

– Ты не уйдешь отсюда. Возможно, когда-нибудь, но не скоро и ненадолго. – Азазель поворачивается, намереваясь покинуть зал. – Держи ключ ближе к телу. Таким образом он поймет, когда открыть. Выжди час, прежде чем начинать. Когда это случится, я должен быть на виду у всех.

Как послушный маленький раб, я делаю все в точности так, как приказал хозяин. Я выжидаю час, затем проскальзываю в тень за алтарем. Оказавшись в полной темноте, я чувствую, как проваливаюсь в прохладный воздух.

Затем я попадаю в полукруглую комнату, из которой выходят – сюрприз! – ровно

тринадцать дверей. Все двери изготовлены из разных материалов: дерево, вода, воздух, камень, металл. Есть и более абстрактные материи. Дверь Сновидений, например, движется и извивается, меняя свою форму каждую секунду. Из дальнего конца комнаты доносится звук. Я подхожу к единственной двери без опознавательных знаков и прислушиваюсь. Что-то движется там, и оно знает, что я здесь. Что-то рычит и царапает дверь, пытаясь до меня добраться. Затем раздается вопль – долгий пронзительный звериный крик, полный ярости, который бьет по мне, как нож, втыкающийся в череп. Теперь я знаю, что сделаю все, что захочет Азазель, и убью любого чертового жителя Ада, на которого он мне укажет. Я буду его слугой до тех пор, пока он не оставит Элис в покое или пока он не прикажет мне пройти через неотмеченную дверь.

Я просыпаюсь в привкусом Ада в горле. Я понимаю, что это лишь плохая водка, но легче от этого не становится. Голова моя полна чудовищ, и я сам – одно из них. Я сажусь, вдыхая запах серы, и мечтаю о том, чтобы кого-нибудь убить. Как было бы славно, если бы сейчас через окно ворвался какой-нибудь демон. Тогда я бы взял костяной нож и с удовольствием вырезал ему черное сердце. Как много еще осталось неразрешенных вопросов. Такое чувство, что, с тех пор как я вернулся, я не занимаюсь ничем, кроме болтовни. Мне нужно сделать что-нибудь. Убить кого-нибудь. Например, Азазеля, но я и так его уже убил.

Мне страшно. Мне ох…нно страшно. Даже не знаю, что хуже: Ад или этот дурацкий мир, который для меня уже никогда не станет своим. Но надо продолжать беседовать с людьми. Надо продолжать задавать правильные вопросы. Хотя, возможно, я пропустил самый важный из них.

Я вскакиваю с кровати и с грохотом открываю кладовую, чуть не срывая дверь с петель. Касабян слабо вскрикивает и смотрит на меня с испугом. Я беру его голову двумя руками и поднимаю, чтобы заглянуть ему прямо в глаза.

– У меня к тебе один вопрос, Касабян. Клянусь Богом, дьяволом, всем святым и нечестивым, что если ты хотя бы на долю секунду попытаешься меня нае…ать, то я немедленно выкину тебя в океан. Ты меня понял?

– Да, – еле шепчет он.

– Где тело Элис?

– Я не знаю.

– Не смей лгать мне!

– Клянусь, я не знаю! Господи, я не настолько пи…анутый. Паркер должен знать. Это он ее убил. Только Паркер может тебе сказать!

В глазах Касабяна бьется неподдельный ужас. Кажется, я сжал его сильнее, чем намеревался. Покрасневшие щеки начинают синеть. Я ставлю его обратно на полку и прислоняюсь к стене.

Касабян смотрит на меня так, будто видит впервые.

– У тебя что, гипогликемия? Съешь кекс, черт тебя дери.

– Сигареты принесу позже, – говорю я и закрываю дверь кладовой.

Мне надо задать еще один важный вопрос, но пока что я слишком взволнован. Касабян сказал

правду – я «прочитал» это в его сознании. Он был готов обмануть меня, но не смог придумать достаточно убедительную ложь. Это значит, что я не смогу найти тело Элис, пока не выслежу Паркера. Я так взвинчен оттого, что в моей голове всю ночь кипел Ад, что испытываю потребность что-нибудь сломать, причем как можно скорее. Ненавижу такое состояние. У них случайно нет курсов по управлению гневом для профессиональных убийц?

Снизу доносится голос Аллегры. Не слышал, как она вошла. Девушка разговаривает с кем-то через свой блэкберри. Я оглядываюсь в поисках чистой рубашки и понимаю, что забыл ее вчера купить. Тогда я краду еще одну футболку «Max Overdrive» из коробки и тихо спускаюсь по лестнице. Я совсем не в подходящем настроении, но надо что-то делать прямо сейчас, чтобы потом не случилось еще худшее.

Аллегра стоит спиной ко мне, поглощенная разговором по телефону. Она не слышит, как я подхожу к ней. Обернувшись и внезапно увидев меня, она слегка подпрыгивает.

– Господи, вы как привидение! – говорит она. Затем в блэкберри: – Нет, это не тебе. Я перезвоню.

Она снимает пальто, прячет его под прилавок и начинает раскладывать деньги, готовясь к рабочему дню.

– Я думала, вы наверху. Я слышала шум.

– У меня был включен фильм. «Песчаный дьявол». Смотрела когда-нибудь?

– Кажется, это фильм ужасов?

– Что-то типа смеси фильма ужаса со спагетти-вестерном. Советую глянуть. Девушка бросает своего парня, а затем бо€льшую часть фильма пытается спастись от призрачного убийцы, который вроде как в нее влюблен. Она хоть и бежит от него, но не трусит. Наоборот – храбро оказывает сопротивление. Она бы тебе понравилась.

– Спасибо. Обязательно посмотрю.

Аллегра рассеянно улыбается мне.

– Слушай, прости. Вчера вечером я болтал какую-то чушь. Меня просто долго не было в городе. Я здесь вырос, но теперь он для меня все равно что темная сторона Луны.

– Иногда я испытываю те же чувства.

– Есть еще один момент, который тебе следует знать. Ты интересовалась, не бывший ли я заключенный? Так вот – ответ утвердительный.

– О… – Она занята тем, что разрывает столбики монет и раскладывает сдачу по ячейкам кассы. – Я интересовалась только потому, что увидела шрамы.

– Станет ли тебе спокойнее, если я скажу, что попал туда не из-за того, что сделал, а потому, что так захотел кто-то другой?

– Да неужели? Честное слово?

– Это была даже не тюрьма, а нечто вроде исправительных работ. Если все получится, я никогда туда не вернусь.

– У меня был парень, который отсидел.

– Наркодилер, да?

Она посмотрела на меня, и выражение ее лица сменилось с интереса на подозрение:

– Откуда вы знаете?

– Давным-давно у меня была девушка, которую звали Элис. Когда я с ней только познакомился, ее глаза были в точности как у тебя. Что-то странное случается с глазами девушек после романа с наркодилером. Это очень особый взгляд. Как будто они навсегда разучились доверять людям. Они смотрят на тебя так, будто пытаются понять, одного ли ты с ними вида. Человек ли ты или, может, змей в маске человека.