Сеньорита Удача. Игра Случая
Шрифт:
Женщина, успев вынырнуть, увидела, как судёнышко разламывается и превращается в груду досок… Ещё ей показалось, что на пляшущих белых бурунах носится большая белая собака. Но, скорее всего, это было просто видение от страха.
В ужасе от того, что утонет, так как не умеет плавать, Катрин схватилась намертво за какую-то доску. Волна накрыла её с головой и потащила к берегу. Мадам Франсёр вынырнула, и глотнула воздуха.
Холод сводил все тело судорогой. Женщина видела, что спасительный берег уже близко. Главное было не выпустить дерево из рук…
Где-то неподалеку от неё барахталась в воде Бланка. Роберто не было видно.
Берег… совсем близко берег…
Белый волк перепрыгнул с доски на доску, перекувыркнулся в воздухе и стал почти прозрачным гибким юношей в костюме уличного акробата. Он ловко удерживал равновесие на бурунах и переворачивающихся в воде обломках мачты бывшего рыбачьего судна. Ему было весело. Он выхватывал из воздуха карты, ловко тасуя их в тонких, худых пальцах, и снова отпускал.
Имя этому невидимке было Случай, а в руках он держал Колоду Судьбы.
Подхваченные ветром, карты неслись в сторону города, попадали в печные трубы, врывались с ветром в распахнутые двери домов, падали на пороги… А если на улицах оказывался случайный прохожий, карты, пикировали прямо в ладони – кому по одной, а кому и несколько. Они словно бы притягивались к людям, так как их задача была менять судьбы.
Жители Буэнос-Айреса даже не осознавали их присутствия. Просто внезапно, совсем случайно их озаряли странные, совсем не свойственные им чуждые мысли, странные желания и стремления.
Глава 3. Тюрьма Буэнос-Айреса
Холод – это адская боль, которая сводит мышцы болезненными судорогами. Холод тянул куда-то во тьму, в бесконечный мрак небытия. Вставать и шевелиться не было никаких сил. Неожиданно откуда-то пришло тепло чьей-то горячей ладони, коснувшейся ледяного лба.
– Сеньора, вы живы?
Катрин открыла глаза и увидела над собой склонившегося человека лет тридцати.
– Меня зовут Алехандро Ромеро. Я – альгвасил 45 таможенной службы порта Буэнос-Айрес.
45
Альгвасил – в Испании младшее должностное лицо, ответственное за выполнение приказов суда и трибуналов, выполняющий функцию полицейского.
Человек смотрел на неё с выражением озадаченного недоумения. Он видел перед собой женщину, которая была несколько старше его. На ней было монашеское одеяние. Это сбивало с толку.
Монахинь в этих краях отродясь не видели. В Кастилии, откуда этот человек был родом, он бы не удивился, но в Буэнос-Айресе появление незнакомки вызывало больше вопросов, чем ответов. Её коротко стриженные, темно-каштановые волосы говорили о том, что он не ошибся, и эта женщина была из невест христовых.
Крушение рыбацкой лодки он заметил ещё из здания портовой службы, которое находилось на берегу. Альгвасил поспешил на помощь.
На песке у полосы прибоя он увидел сначала молодую девушку, которая уже пришла в себя. Второй была несчастная в монашеском одеянии. Она лежала ничком, вцепившись в доску. Ромеро на ходу бросил свой плащ девице, чтобы она укрылась, и поспешил к монахине.
Катрин, обвела безумным, полным ужаса взглядом побережье и штормящий залив, и попыталась подняться. Альгвасил подал ей руку.
– Мы… наша лодка… – начала было женщина.
– Я видел, – коротко сказал мужчина. – Пройдемте со мной. Здесь недалеко есть место, где вы можете обогреться…
Катрин, почти ничего не соображая от холода и пережитого страха, направилась за ним.
Бланка металась по берегу, напряженно, полными слёз глазами вглядываясь в свинцовые воды. Где-то там должен быть её брат. Где он? Почему она его не видит? Отчего Роберто не вынесло волнами, как её? На этом длинном песчаном берегу негде спрятаться.
Катрин подошла к ней и тихо сказала:
– Слава Деве Марии, вы – выжили. Идёмте…
Бланка, в последний раз обернулась на воду и приняла для себя страшную правду о том, что брат утонул. Она взглянула на монахиню и молча накинула на её плечи часть плаща, делясь скудным теплом.
Альгвасил подошел к воде и вытащил какую-то мокрую тряпку. Когда он тряхнул, из неё на берег выпали зерна кофе. Это был развязавшийся, а оттого пустой мешок из трюма.
Недоумение Ромеро возросло. Он отлично знал, что кофе на окрестных плантациях никто не выращивает. Обычно его везут или торговцы-иезуиты из далекого Асунсьона или контрабандисты из португальской Колонии-дель-Сакраменто. Кофе здесь, в округе, стоил очень дорого.
Как человек, привыкший иметь дела с контрабандистами, Ромеро не сильно этому удивился. Его больше поразило то, что найденные после крушения рыбачьей лодки пострадавшие были женщинами, одна из которых – монахиня. А где мужчины?
У него было много вопросов, но он понимал, что после купания в ледяной воде прежде всего несчастным надо согреться у очага и выпить горячего вина. Поэтому, прихватив мешок с остатками кофе, он, кивнул незнакомкам и зашагал к зданию порта. Выжившие, тесно прижавшись друг к другу и кутаясь в его плащ, поспешили за ним.
Здание, к которому направлялся Алехандро, выделялось из всех прочих убогих строений округи добротностью и основательностью. У него было несколько функций. С одной стороны была дверь портовой службы, а с другой можно было попасть в здание городской тюрьмы, в которой были камеры, личный кабинет начальника тюрьмы и пыточная.
Палач, в основном, был без работы, да и заключённых в тюрьме не было. Самые теплые и удобные камеры давным-давно использовались как комнаты для обычного проживания самого Алехандро и начальника тюрьмы Хосе Родригеса.
Альгвасил сразу же повёл промокших и продрогших женщин в свой большой и просторный кабинет с большим столом, за которым любила собираться компания его друзей. Сейчас там жарко горел очаг, возле которого дремал в кресле дон Хосе. При виде женщин он сразу же вскочил.
При всём христианском милосердии, которое Алехандро готов был проявить к двум несчастным жертвам крушения рыбачьей лодки, больше его беспокоила другая напасть. Ею было прибытие испанского посольства из Лимы.